Игорь Петраков
Знание: иллюзия или истина?
Авторская позиция Владимира Набокова
В последнее время все чаще приходится слышать мнение о том, что во вселенной Набокова все относительно, кроме ее центра - автора собственно литературного произведения, писателя, поэта. В противовес ему хотелось бы возразить - Набоков подходит к структурированию своей вселенной с багажом определенных знаний, которые он весьма и весьма ценит.
Этот багаж - довольно-таки традиционные знания, традиционные в литературе русской представления о добре и зле, о хорошем и плохом, о рае и преисподней, о положительном и отрицательном ( хотя Набоков и любит разоблачать связанные с некоторыми представлениями стереотипы ). Человек знающий, обладающий знанием сокровенным или более или менее явным - для Набокова - настоящий герой его произведения.
"Я кое-что знаю. Я кое-что знаю. Но ого так трудно выразимо! Нет, не могу... хочется бросить, - а вместе с тем - такое чувство, что, кипя, поднимаешься как молоко, что сойдешь с ума от щекотки, если хоть как-нибудь не выразишь",- говорит Цинциннат Ц в романе "Приглашение на казнь" ( Источник: http://nabokov-lit.ru/nabokov/proza/priglashenie-na-kazn/priglashenie-na-kazn-8.htm ).
"Повторяю (ритмом повторных заклинаний, набирая новый разгон), повторяю: кое-что знаю, кое-что знаю, кое-что... Еще ребенком, еще живя в канареечно-желтом, большом, холодном доме, где меня и сотни других детей готовили к благополучному небытию взрослых истуканов, в которые ровесники мои без труда, без боли все и превратились; еще тогда, в проклятые те дни, среди тряпичных книг, и ярко расписанных пособий, и проникающих душу сквозняков, - я знал без узнавания, я знал без удивления, я знал, как знаешь себя, я знал то, что знать невозможно, - знал, пожалуй, еще яснее, чем знаю сейчас. Ибо замаяла меня жизнь: постоянный трепет, утайка знания, притворство, страх, болезненное усилие всех нервов - не сдать, не прозвенеть" ( там же ).
Знание Цинцинната Ц - и личное, и сакральное, и трудно выразимое. Оно неотделимо от самой личности героя, от его настоящей жизни. Это знание - находится в связи с его личной историей, рассказанной в романе. Именно в романном дискурсе знание героя обретает свое наиболее полное выражение. Сюжет романа служит словно подтверждением "бури истины", носителем которой является Цинциннат.
В романе Набокова "Дар" сакральное знание касается самых близких и дорогих герою людей - его отца, матери и его возлюбленной. Так, отец является герою в сновидении, которое само по себе является не обманом ( вспомним строки одного из стихотворений Набокова - "Я говорю с ним как с живым и знаю - нет обмана" ), но частью самой действительности - "Он знал, кто войдет сейчас, и теперь мысль о том, как он прежде сомневался в этом возвращении, удивляла его: это сомнение казалось ему теперь тупым упрямством полоумного, недоверием варвара, самодовольством невежды. У него разрывалось сердце, как у человека перед казнью, но вместе с тем эта казнь была такой радостью, перед которой меркнет жизнь, и ему было непонятно отвращение, которое он бывало испытывал, когда в наспех построенных снах, ему мерещилось то, что свершалось теперь на яву. Вдруг, за вздрогнувшей дверью (где-то далеко отворилась другая), послышалась знакомая поступь, домашний сафьяновый шаг, дверь безшумно, но со страшной силой, открылась, и на пороге остановился отец" ( цит. по: http: //lib.ru/NABOKOW/dar.txt ). Отец словно и не уходил в иной мир, а просто вернулся из слишком затянувшегося путешествия по Азии.
Знание касается и ценных с точки зрения литературы художественных произведений - которые, например, один из героев "Дара" помнит наизусть ( "Господи, как он любил стихи! Стеклянный шкапчик в спальне был полон его книг: Гумилев и Эредиа, Блок и Рильке, - и сколько он знал наизусть!" ( там же ) ).
Иногда Набоков повторяет слово "знал" по нескольку раз, и всегда за ним скрывается уверенность героя в его познании. Например, в таком фрагменте "Дара" - "Он знал поэтому, что и в данном случае чтение Стивенсона никогда не прервется дантовой паузой, знал, что случись такой перерыв, он не испытал бы ничего, кроме убийственного холода". Или - Улицу он знал, как знал весь округ: пансион, откуда он съехал, находился невдалеке; но до сих пор эта улица вращалась и скользила, ничем с ним не связанная, а сегодня остановилась вдруг, уже застывая в виде проекции его нового жилища". И также - "Он знал, что нынче получил бы за несколько уроков плату, знал, что иначе придется опять в долг курить и обедать, но совершенно мирился с этим ради той деятельной лени (всё тут, в этом сочетании), ради возвышенного прогула, который он себе разрешал" ( там же ).
Если герой "знает" что-то, то за этим словом всегда скрываются правила игры, которые должен принять читатель романа Набокова. Читатель при этом редко, но может обманываться - вслед за героем ( "А ведь он ошибается" - как говорил один из старичков на Матюхинской в "Приглашении на казнь" ). Так происходит в одном из эпизодов "Дара", когда герой, глядя на русского эмигранта в трамвае, думает, что имеет дело с немцем. При этом мысленно он нанизывает против него ряд пунктов пристрастного обвинения, - пунктов, очарованием которых проникается и читатель романа. В итоге Федор становится обладателем нового знания - "Вот это славно", - подумал Федор Константинович, едва не улыбнувшись от восхищения. - Как умна, изящна и в сущности добра жизнь! Теперь в чертах читавшего газету он различал такую отечественную мягкость - морщины у глаз, большие ноздри, по-русски подстриженные усы, - что сразу стало и смешно, и непонятно, как это можно было обмануться" ( "Дар" ).
В рассказе "Подлец" герой, попавший в сюжетную ситуацию с изменой жены, осознает ее как трагедию. Наивные и не соответствующие действительности представления о том, как надлежит себя вести человеку в такой ситуации, руководят героем. И приводят его к отчаянию. "И почему-то при виде Леонтьева Антон Петрович осознал всю безнадежность,-- да, именно, безнадежность, другого слова нет,-- всю безнадежность своего положения. Еще вчера он был совершенно порядочным человеком, уважаем друзьями, знакомыми, сослуживцами. Служба! Какая там служба! Теперь все изменилось: он сбежал по скользкому склону - и теперь он внизу". "А ведь он ошибается", - рефреном здесь прозвучит мнение персонажа "Приглашения".
Так же герою рассказа "Занятой человек" не дает покоя практически иллюзия знания - он полагает, что у него есть все шансы погибнуть в возрасте Христа, в 33 года. Он всячески пытается уклониться от такой "руки судьбы". У Графа начинается своеобразная мания преследования, он впадает в безпокойство - что резко контрастирует с его привычным ритмом жизни - когда он "жил скромно, одиноко и безалаберно, часами просиживал в дешевой кофейне или пивной, где сочинял дежурное стихотворение. Вот канва его жизни,-- не Бог весть какая,-- мелкота, бледнота, русский эмигрант третьего разбора. Но, как известно, сознание вовсе не определяется бытием: во дни сравнительного благополучия, равно как и во дни истлевания носильных вещей и голода, Граф, до роковой годины, предсказанной сном, жил по-своему счастливо". Читатель вынужден согласиться с писателем - "сознание вовсе не определяется бытием" ( Набоков еще добавляет формулу "как известно", хотя мысль сама по себе, в общем-то, спорная - с ней бы поспорили, например, материалисты ).
"Камере обскуре", где Кречмар поначалу не догадывается, что Магда ему изменяет. В рассказе "Хват" находим - "В автомобиле пахло керосином. Не будем портить себе удовольствие поверхностными прикосновениями. Скоро ли? Какой тихий город. Скоро ли? Становится невтерпеж. Эту фирму я знаю. Кажется, приехали" ( цит. по: ).
Запах керосина и название фирмы становятся атрибутами незатейливой, или, яснее говоря, - пошлой псевдолюбовной истории, в которой герой и героиня показаны с непривлекательной стороны. Особенно "хорош" герой-хват, который не сообщает своей спутнице о том, что ее отец находится при смерти, потому что это ему неловко и неудобно.
В рассказе "Королек" беден душевный мир братьев Антона и Густава. После того, как они убили Романтовского ( героя рассказа ), они заваливаются спать. Одному из братьев снится всего лишь, как он сидит на траве и мимо него плывет по реке баржа. Другому "ничего не приснилось". Скуден их душевный опыт, скудно само знание о жизни, которым они обладают. Как известно, Набоков не одобрял уголовные преступления - на них, считал он, способен только человек со слабой фантазией.
В "Романе с кокаином", написанном последователем Набокова ( и его подражателем ), бытие также вовсе не определяет сознание. Автор "Романа.." даже выстраивает вокруг этого постулата стройную философскую модель. Оказывается, ".. для человека важны не события в окружающей его жизни, а лишь отражаемость этих событий в его сознании. Пусть события изменились, но, поскольку их изменение не отразилось в сознании, такая их перемена есть нуль, - совершеннейшее ничто. Так, например, человек, отражая в себе события своего обогащения, продолжает чувствовать себя богачом, если он еще не знает, что банк, хранящий его капиталы, уже лопнул. Так, человек, отражая в себе жизнь своего ребенка, продолжает быть отцом, раз до него не дошла еще весть, что ребенок задавлен.. Человек живет, таким образом, не событиями внешнего мира, а лишь отражаемостью этих событий в своем сознании. Вся жизнь человека, вся его работа, его поступки, воля, физическая и мозговая силы, все это напрягается и тратится без счета и без меры только на то, чтобы свершить во внешнем мире некое событие, но не ради этого события как такового, а единственно для того, чтобы ощутить отражение этого события в своем сознании" ( цит. по: ).
Приоритет сознания героя над рядом "внешних событий" заставляет нас вспомнить о фигуре почти солипсиста Надькина - героя одного из рассказов Аркадия Аверченко. Надькин, беседуя за трапезой с Неизвестным человеком ( так автором представлен другой персонаж рассказа ), говорит о том, что с его уходом разрушится весь мир - потому что теперь он ему будет не нужен. Это мнение напоминает о монологе героя рассказа Набокова "Соглядатай" - "вместе с человеком истребляется и весь мир, в пыль рассыпается предсмертное письмо и с ним все почтальоны и как дым исчезает доходный дом, завещанный несуществующему потомству. И вот то, что я давно подозревал, - бессмысленность мира, - стало мне очевидно. Я почувствовал вдруг невероятную свободу, - вот она-то и была знаком бессмысленности. Я взял двадцатимарковый билет и разорвал его на клочки. Я снял с руки часики, швырнул их на пол и швырял их до тех пор, пока они не остановились. Я подумал, что могу, если захочу, выбежать сейчас на улицу, с непристойными словами обнять любую женщину, застрелить всякого, кто подвернется, расколошматить витрину... Фантазия беззакония ограничена - я ничего не мог придумать далее" ( цит. по: http: //lib.ru/NABOKOW/thespy.txt ).
"Ужас", например, душа героя разом отказывается воспринимать всерьез привычный зримый мир - герой сам по себе, мир сам по себе - "и в этом мире смысла не было". Разглядывая предметы обезсмысленного мира ( например, дома ), герой боится только одного - сойти с ума. Рассудок, собственный разум для него еще представляет ценность - в отличие от окружающего мира.
Иногда Набоков сочувствует своему герою, который чего-то не знает, о чем-то не осведомлен. В этом плане, например, уязвим герой того же рассказа "Соглядатай". Он рассказывает Ване ( понравившейся ему девушке ) остросюжетную историю о своих приключениях на железнодорожном вокзале в Ялте. Когда он остается тет-а-тет с женихом Вани Мухиным, последний вскользь замечает, что в Ялте вокзала нет, как и собственно железной дороги.
"Это было неожиданно и ужасно. Чудесный мыльный пузырь, сизо-радужный, с отражением окна на глянцевитом боку, растет, раздувается - и вдруг нет его, только немного щекочущей сырости прямо в лицо. Так вот в чем дело... Неужто и вправду у Смурова нет загадки и он просто мелкий враль, уже разоблаченный? Так вот в чем дело...
Нет, загадка осталась" ( http: //lib.ru/NABOKOW/thespy.txt ).
"корольком", фальшивомонетчиком. Но даже имея такой статус, оба героя продолжают интересовать читателя, так как являются незаурядными людьми, личностями. В рассказе "Катастрофа" сочувствие читателя вызывает несостоявшийся, неудачливый жених - Марк Штандфус. Большая часть рассказа - образец того, как продолжает жить человеческая мысль, человеческая душа после "катастрофы". В этом отношении "Катастрофа" и "Соглядатай" близки. Путешествие души, описанное в "Катастрофе", основано на твердом знании Марка. "Он знал, что вечером увидит Клару,-- вот только забежит домой поужинать,-- а потом сразу к ней... На днях, когда он рассказывал ей о том, как они уютно и нежно будут жить, она неожиданно расплакалась". Марк так верит в свое будущее счастье с Кларой, что полагает, будто он сможет преодолеть любые препятствия на пути к нему. Эта наивная, в общем-то, вера движет повествование большей части рассказа. Клара, в отличие от Марка, просто сходит с ума. Набоков обрисовывает происшедшее с ней событие в нескольких строках - " - Я пришла к вам с дурной вестью, госпожа Штандфусс. Та замерла, прижав к груди тарелку. - Это насчет Клары. Вот. Она сегодня, как безумная. Вернулся тот жилец,-- помните, рассказывала. И Клара потеряла голову. Да, сегодня утром... Она не хочет больше видеть никогда вашего сына... вы ей подарили материю на платье, будет возвращено. И вот - письмо для Марка. Клара с ума сошла. Я не знаю.." ( цит. по: http: //lib.ru/NABOKOW/catastprophe.txt ).
В "Защите Лужина" находим - "Мать же утверждала, что Лужин не по дням, а по часам сходит с ума, что умалишенным по закону запрещено жениться, и первые дни скрывала невероятного жениха от всех своих знакомых" ( цит. по: http: //lib.ru/NABOKOW/luzhin.txt ). Набоков высмеивает это мнение будущей тещи - Лужин вовсе не сходит с ума ( как говорил персонаж Евгения Шварца из "Обыкновенного чуда" - "Напротив, я настолько нормален, что даже сам удивляюсь" ). Герой не изменяет своему рассудку, в отличие от той же Клары из "Катастрофы". Для него, как для О. Бендера, - "жизнь дорога как память". Даже Аня из набоковской "Ани в стране чудес" дорожит своим рассудком -
"- Вон там, - сказал Кот, помахав правой лапой, - живет Шляпник, а вон там (он помахал левой), - живет Мартовский Заяц. Навести-ка их: оба они сумасшедшие. - Но я вовсе не хочу общаться с сумасшедшими, - заметила Аня. - Ничего уж не поделаешь, - возразил Кот. - Мы все здесь сумасшедшие. Я безумен. Вы безумны. - Откуда вы знаете, что я безумная? - спросила Аня. - Должны быть. Иначе вы сюда не пришли бы. Аня не нашла это доказательством" ( ).
Слова Чеширского кота не смущают ее. В следующей сцене Аня пьет чай с сумасшедшими. Они всячески пытаются тоже свести ее с ума, ввести, так сказать, в свой круг. Но Аня высказывает и здесь трезвые, взвешенные суждения, оппонируя Шляпнику, Мартовскому Зайцу и Соне.
его односторонняя, он гениален как шахматист, но в жизни напоминает больше наивного юношу, чем зрелого человека. Неудивительно, что его захватывает мысль о некой коварной комбинации, будто бы направленной против него - и он решает "выпасть из игры". Набоков не осуждает это решение своего героя, больше того - подчеркивает, что в нем есть своя логика и свой резон. Понять Лужина трудно, как и всякого неординарного человека. Набоков считает, что мы должны с уважением относиться к его загадке. Например, так же как к загадке Фальтера из одного рассказа, постигшего некую "тайну" мира, которой он поделился с врачом, а врач, не выдержав сего, помер.
Иногда знание чего-либо жизненно необходимо герою. Однофамилец героя романа Набокова, Алексей Лужин из рассказа "Случайность" едет в одном поезде со своей потерянной женой Еленой. Елена. В свою очередь, теряет обручальное кольцо, на котором выгравирована дата и имя "Алексей". Но кольцо находит не Алексей, а "рыжий, востроносый" Макс, который проворно прячет его в карман. Макс не знает по-русски, и думает, что надпись - на китайском. А Лужин, так и не найдя свою жену, бросается под проходящий паровоз. Ода случайности, кстати, есть и в рассказе "Соглядатай", где провозглашается, что глупо искать закона, и еще глупее его найти - "все от случая", дождливый денек отменяет намеченный мятеж. А в романе "Защита Лужина" немцы не могут прочесть русскую записку, предназначенную для Лужина - и по системе реникса видят - "Бак берепом" ( "Вас вечером.." ). Если бы записка и кольцо попали бы к Лужиным, они, конечно, УЗНАЛИ бы русские буквы. Так в рассказе "Пасхальный дождь" пожилая француженка видит в газете русские буквы, за которыми скрывается дивная весть, но не может сложить их в осознанные слова, предложения.
В рассказе "Рождество" отцу очень хочется УЗНАТЬ, о ком пишет его усопший сын в своем дневнике.
"О ком это сын пишет? "Ездил, как всегда, на велосипеде", стояло дальше. "Мы почти переглянулись. Моя прелесть, моя радость..."
Он опять наклонился, жадно разбирая детский почерк, поднимающийся, заворачивающий на полях.
"Сегодня-- первый экземпляр траурницы. Это значит-- осень. Вечером шел дождь. Она, вероятно, уехала, а я с нею так и не познакомился. Прощай, моя радость. Я ужасно тоскую..."
"Он ничего не говорил мне..." - вспоминал Слепцов, потирая ладонью лоб" ( ).
Это знание словно может что-то важное оживить. Важное знание как будто упущено, но в финале рассказа появляется громадная "ночная бабочка, индийский шелкопряд, что летает, как птица, в сумраке, вокруг фонарей Бомбея". Это другое напоминание об ушедшем сыне, напоминание о счастье.
Ц"Дар" Федор переживает гипотетическую потерю близкого человека, моля, чтобы она не произошла в действительности, так герой рассказа "Памяти Л. И. Шигаева" признается -
"Думал ли я, что вижу его в последний раз? Конечно, думал. Именно так и думал: вот я вижу тебя в последний раз, ибо я думаю так всегда и обо всем, обо всех. Моя жизнь - сплошное прощание с предметами и людьми, часто не обращающими никакого внимания на мой горький, безумный, мгновенный привет" ( http: //lib.ru/NABOKOW/fial05.txt ).
В рассказе "Письмо в Россию" герой делится сокровенным знанием со своей читательницей: - ( http: //lib.ru/NABOKOW/pismo.txt ).
"Путеводитель по Берлину". Рассказы и романы Набокова - собрание наблюдений-знаний, тонких наблюдений для чуткого читателя. Знание в них представляет безусловную ценность - если, конечно, оно истинно, а не является иллюзией. У героя Набокова на истинное знание поразительное чутье.
Омск. 14-16 июля 2020 г.