ПЕТЕРБУРГ
Три сонета
Три сонета Набокова под общим названием "Петербург" были напечатаны 24 августа 1924 года в берлинском еженедельнике "Русское эхо". Это их единственная публикация, с тех пор они никогда и нигде не переиздавались.
Этот цикл — отнюдь не первое обращение писателя к петербургской теме. Петербург возникает в целом ряде произведений писателя — как в поэзии, так и в прозе. Важной составляющей петербургской темы у Набокова является мотив возвращения на Родину. К августу 1924 года Набоков написал по крайней мере пять стихотворений, посвященных непосредственно Петербургу, родному и любимому городу писателя. Все они выдержаны в неизменно ностальгическом и нередко апокалипсическом ключе. "Три сонета" тематически и интонационно завершают эту серию. Важно также отметить, что петербургская тема у Набокова с самого начала оказывается непосредственно связанной с Пушкиным, незыблемым и непререкаемым авторитетом писателя, объектом его любви и преклонения.
ее вновь. Написал несколько сонетов и Пушкин. Набоков формировался под влиянием символизма, который, унаследовав интерес к сонету от романтизма, культивировал эту стихотворную форму. Набоков также не раз обращается к этой форме — как в своем поэтическом творчестве, так и в критических заметках и рецензиях. Особенно высоко он ценил сонеты Бунина, которые считал лучшими в русской поэзии. Перу самого Набокова принадлежит по крайней мере 18 сонетов, не считая переводов (в 1922 году он переводит сонет Ронсара, а в 1927-м — два сонета Шекспира). Самым плодотворным в этом смысле оказывается 1924 год: тогда было написано девять сонетов.
Все три сонета, составившие цикл "Петербург", являют собой единое целое: последняя строчка первого сонета открывает второй, завершающей строкой второго начинается третий, наконец, последние две строки последнего сонета дословно повторяют первые две строки первого — круг замыкается, создается замкнутое смысловое пространство — структура, вообще характерная для Набокова. Но, кроме того, цикличность "Трех сонетов" словно предполагает, что стихи должны звучать, как молитва, заклинание, неотвязная мысль, которую повторяешь вновь и вновь. Молитва эта — о возвращении в город, столь блистательно изображенный в набоковской прозе: "... возвращаясь за полночь, я узнавал среди каменной, морозной, сизой от звезд ночи невозмутимые и неизменные вехи моего пути — все те же огромные петербургские предметы, одинокие здания легендарных времен, украшавшие теперь пустыню... Я говорил сам с собой — увещевая судьбу, Катю, звезды, колонны безмолвного, огромного отсутствующего собора..." ("Адмиралтейская игла"); "Мы глядели вверх на гладкий гранит столпов, отполированных когда-то рабами, их вновь полировала луна, и они, медленно вращаясь над нами в полированной пустоте ночи, уплывали в вышину, чтобы там подпереть таинственные округлости собора. Мы останавливались как бы на самом краю — словно то была бездна, а не высота, — грозных каменных громад, и в лилипутовом благоговении закидывали головы, встречая на пути все новые видения — десяток атлантов или гигантскую урну у чугунной решетки, или тот столп, увенчанный черным ангелом, который в лунном сиянии безнадежно пытался дотянуться до подножия пушкинской строки" ("Другие берега").
Светлана Польская