Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "ABSURD". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 4. Размер: 58кб.

Часть текста: to glimpse from the bathroom, through a chance combination of mirror aslant and door ajar, a look on her face… that look I cannot exactly describe… an expression of helplessness so perfect that it seemed to grade into one of rather comfortable inanity just because this was the very limit of injustice and frustrationand every limit presupposes something beyond ithence the neutral illumination. And when you bear in mind that these were the raised eyebrows and parted lips of a child, you may better appreciate what depths of calculated carnality, what reflected despair, restrained me from falling at her dear feet and dissolving in human tears, and sacrificing my jealousy to whatever pleasure Lolita might hope to derive from mixing with dirty and dangerous children in an outside world that was real to her. And I have still other smothered memories, now unfolding themselves into limbless monsters of pain. Once, in a sunset-ending street of Beardsley, she turned to little Eva Rosen (I was taking both nymphets to a concert and walking behind them so close as almost to touch them with my person), she turned to Eva,...

Входимость: 4. Размер: 59кб.

Часть текста: Tragedy of Tragedy" and "Playwriting" were composed for a course on drama that Nabokov gave at Stanford during the summer of 1941. We had arrived in America in May of 1940; except for some brief guest appearances, this was Father's first lecturing engagement at an American university. The Stanford course also included a discussion of some American plays, a survey of Soviet theatre, and an analysis of commentary on drama by several American critics. The two lectures presented here have been selected to accompany Nabokov's plays because they embody, in concentrated form, many of his principal guidelines for writing, reading, and performing plays. The reader is urged to bear in mind, however, that, later in life, Father might have expressed certain thoughts differently. The lectures were partly in typescript and partly in manuscript, replete with Nabokov's corrections, additions, deletions, occasional slips of the pen, and references to previous and subsequent installments of the course. I have limited myself to what editing seemed necessary for the presentation of the lectures in essay form. If Nabokov had been alive, he might perhaps...

Входимость: 2. Размер: 35кб.

Часть текста: молчание" Бога (см. "Миф о Сизифе"; 1942). Это составляет, безусловно, одну из основ абсурда - такого, каким он отражается в литературе XX века после кризиса исторического авангарда и, в частности, в "театре абсурда"[478]. У Хармса это проявляется совершенно очевидным образом: во всех его прозаических текстах 1930-х годов тем или иным способом всплывает чувство разрыва между героем и миром - разрыва, великолепно выраженного в следующих двух фразах: "Я мир. А мир не я" ("Мыр")[479]. Тем не менее если оно и является обязательным, то этого измерения далеко не достаточно для того, чтобы определить литературное произведение, обладающее вышеуказанными параметрами, как абсурдное. Более того, нельзя забывать вторую фазу процесса, описанного Камю, в котором человек восстает ("Человек бунтующий"; 1951). Иными словами, как это точно подчеркивает О. Буренина, "человек абсурда отнюдь не лишает действительность смысла <…>, но сама лишенная смысла действительность наделяет человека креативной силой, восстанавливающей смысл вопреки всему", и эта семантизация выражается в крике: Человек кричит - мир молчит. Иными словами,...

Входимость: 2. Размер: 71кб.

Часть текста: in Verse by Aleksandr Pushkin Chapter eight CHAPTER EIGHT Fare thee well, and if for ever, Still for ever, fare thee well. Byron I In those days when in the Lyceum's gardens I bloomed serenely, would eagerly read Apuleius, 4 did not read Cicero; in those days, in mysterious valleys, in springtime, to the calls of swans, near waters shining in the stillness, 8 the Muse began to visit me. My student cell was all at once radiant with light: in it the Muse opened a banquet of young fancies, 12 sang childish gaieties, and glory of our ancientry, and the heart's tremulous dreams. II And with a smile the world received her; the first success provided us with wings; the aged Derzhavin noticed us — and blessed us 4 as he descended to the grave. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 12 . . . . . . ...

Входимость: 2. Размер: 46кб.

Часть текста: Хармса "Старуха" с Достоевским без труда угадывается даже неискушенным читателем. Пародийный аспект этого произведения, поднятая в нем тема наказания в отсутствие преступления и значение, которое она приобретает в контексте 1930-х годов XX века, отмечались уже неоднократно[509], однако нам представляется небесполезным уточнить некоторые положения, чтобы показать, насколько недостаточно интерпретировать отношения двух писателей исключительно с точки зрения пародии. Стоит напомнить в двух словах содержание повести. Герой-рассказчик - писатель, безуспешно пытающийся создать рассказ о чудотворце, который не творит чудес. Его прототипом во многом является сам Хармс: живет в том же районе Ленинграда, что и Хармс, курит трубку, ненавидит детей, мучается теми же "проклятыми вопросами" бытия, его друг Сакердон Михайлович напоминает друга Хармса Николая Олейникова и т. д. Однажды утром он встречает старуху, которая держит в руках стенные часы без стрелок; на вопрос о времени она отвечает: "Сейчас без четверти три"[510] (очевидный намек на "Пиковую даму" Пушкина). В этот же день она приходит к герою-рассказчику и умирает. В растерянности тот не знает, что предпринять, хочет доложить о случившемся управдому, но лишь тянет время. Именно из-за этой нерешительности, а еще потому, что голоден, он идет в булочную. Там в очереди завязывается короткий разговор с "дамочкой", он приглашает ее к себе выпить водки, но, спохватившись, ретируется. Затем он направляется к Сакердону Михайловичу выпить водки и закусить сардельками - к этой центральной сцене повести мы еще обратимся в дальнейшем, - а потом возвращается к себе в надежде, что старухи там больше нет ("Неужели чудес не...

Входимость: 1. Размер: 42кб.

Часть текста: фабульный зародыш содержится в третьей главе "Дара" — в прочувствованном рассказе Щеголева, пошловатого «вотчима» Зины Мерц: «Вот представьте себе такую историю: старый пес, но еще в соку, с огнем, с жаждой счастья, знакомится с вдовицей, а у нее дочка, совсем еще девочка, — знаете, когда еще ничего не оформилось, а уже ходит так, что с ума можно сойти...» Год спустя после журнальной публикации "Дара" рассказ «бравурного пошляка» Щеголева оформился в заведомо непроходимую для целомудренной эмигрантской печати новеллу "Волшебник" (написана в Париже, в октябре-ноябре 1939 г.). Забраковав свою «пра-Лолиту» (в английском переводе Д. Набокова новелла была опубликована лишь в 1986 г.), писатель вернулся к разработке прежнего замысла, уже будучи американским писателем. В 1946 г. им был написан черновик первых 12 глав романа, получившего рабочее название «Королевство у моря». В письме к Эдмунду Уилсону (7 апреля 1947 г.) Набоков сообщает, что работает над «небольшим романом о мужчине, который любил маленьких девочек» [88]. Вскоре работа над романом была отложена и возобновилась лишь в 1949 г. По признанию, сделанному Набоковым в послесловии к американскому изданию "Лолиты", «книга подвигалась медленно, со многими перебоями <...>. Раза два я чуть было не сжег недописанного черновика, и помню, как я уже донес мою Жуаниту Дарк почти до вечерней тени мусоросжигалки, криво стоявшей на газоне двора, когда меня остановила мысль, что дух казненной книги будет блуждать по моим картотекам до конца моих дней. <...>. Гумберт Гумберт написал ее в тридцать раз быстрее меня. Я перебелил ее весною 1954-го года в Итаке, жена...

Входимость: 1. Размер: 34кб.

Часть текста: Набокова никогда не будет прочтено так внимательно, как оно того заслуживает ; но “Защита Лужина” в особенности нуждается в более внимательном, чем доселе, прочтении». Воистину! «Предложенная здесь интерпретация романа восходит, по сути, к блестящей идее Тамми и Коннолли: по их мнению, “Защита Лужина” исследует коренные различия между двумя ракурсами зрения — ракурсом персонажа и ракурсом автора; она повествует о противоборстве между “попыткой героя распорядиться ходом своей жизни” и “высшим порядком, который навязан [автором]» Идея о «двух ракурсах» была проработана задолго до «Тамми и Коннолли». См., например кн. М. Бахтина «Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук» - написана в начале 30-х годов прошлого века. В романе Набокова эти «два ракурса» в целом лежат на поверхности текста, а вот верная их взаимо-интерпретация не столь очевидна и однозначна. И вывод «о противоборстве между “попыткой героя распорядиться ходом своей жизни” и “высшим порядком, который навязан [автором]» представляется не отвечающим действительной глубине постановки и решения этой проблемы Набоковым. Ведь так называемый «высший порядок» в действительности текста является феноменом больного сознания Лужина, а вовсе не «навязан» ему его автором. Как подчеркивает сам Набоков самоубийство главного героя должно считаться не результатом этого наивно-дихотомически понимаего противоборства, а «скорее, обратным матом, самому себе поставленным Лужиным », то есть это противопоставление «свободной воли» Лужина - навязанному ему автором «высшему порядку» – это последовательно лужинский взгляд на свою судьбу, на основы мироздания, то есть лишь одна, малая, составная часть романного мира, отражающая лишь ракурс персонажа , выдаваемый, почему то,...

Входимость: 1. Размер: 20кб.

Часть текста: I suspect that the published text was taken straight from the tape for it teems with inaccuracies. These I have tried to weed out ten years later but was forced to strike out a few sentences here and there when memory refused to restore the sense flawed by defective or improperly mended speech. The poem I quote (with metrical accents added) will be found translated into English in Chapter Two of The Gift, G. P. Putnam's Sons, New York, 1963. Would you ever go back to Russia? I will never go back, for the simple reason that all the Russia I need is always with me: literature, language, and my own Russian childhood. I will never return. I will never surrender. And anyway, the grotesque shadow of a police state will not be dispelled in my lifetime. I don't think they know my works there-- oh, perhaps a number of readers exist there in my special secret service, but let us not forget that Russia has grown tremendously provincial during these forty years, apart from the fact that people there are told what to read, what to think. In America I'm happier than in any other country. It is in America that I found my best readers, minds that are closest to mine. I feel intellectually at home in America. It is a second home in the true sense of the word. You're a professional lepidopterist? Yes, I'm interested in the classification, variation, evolution, structure, distribution, habits, of lepidoptera: this sounds very grand, but actually I'm an expert in only a very small group of butterflies. I have contributed several works on butterflies to the various scientific journals-- but I want to repeat that my interest in butterflies is exclusively...

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: modifications, from Speak, Memory, G. P. Putnam's Sons, N. Y., 1966. The world has been and is open to you. With your Proustian sense of places, what is there in Montreux that attracts you so? My sense of places is Nabokovian rather than Proustian. With regard to Montreux there are many attractions-- nice people, near mountains, regular mails, headquarters at a comfortable hotel. We dwell in the older part of the Palace Hotel, in its original part really, which was all that existed a hundred and fifty years ago (you can still see that initial inn and our future windows in old prints of 1840 or so). Our quarters consist of several tiny rooms with two and a half bathrooms, the result of two apartments having been recently fused. The sequence is: kitchen, living-dining room, my wife's room, my room, a former kitchenette now full of my papers, and our son's former room, now converted into a study. The apartment is! cluttered with books, folders, and files. What might be termed rather grandly a library is a back room housing my published works, and there are additional shelves in the attic whose skylight is much frequented by pigeons and Alpine choughs. I...

Входимость: 1. Размер: 115кб.

Часть текста: одно и то же животное. В языке семиотики связь между знаком (буквой, звуком, словом) и означаемым (смыслом) произвольна. Синестезия и иконизм — два способа соединения этого разрыва. В какой-то степени средство общения становится сообщением, хотя надо подчеркнуть, что уровень коммуникации, возможный благодаря таким явлениям, неизбежно останется весьма примитивным. Эти явления играют подчиненную роль, хотя на эстетическом уровне они эффективны. Синестетические и иконические значения привязываются к отдельным буквам и не могут «складываться». Вспомнив набоковское английское слово-«радугу» KZPSYGV, мы можем убедиться, что из таких образований не получаются «настоящие» слова. Мы попадаем в мир настоящего языка лишь тогда, когда связь между символом и смыслом условна. В предыдущей главе мы рассматривали значение буквы в произведениях Набокова. Сейчас мы перейдем от мира буквы к миру слова, где сходятся звук и смысл. С точки зрения здравого смысла считается, что слово отражает мир, что значение слова, или реальность — первична, а само слово — ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "ABSURD"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "ABSURD"