Поиск по творчеству и критике
Cлово "ECHO"
Входимость: 4. Размер: 31кб.
Входимость: 3. Размер: 46кб.
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Входимость: 2. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 31кб.
Часть текста: Георгиевича Алексеева. — Москва ; Санкт-Петербург: Альянс-Архео, 2006. — С. 185–201. 4. Алёшина Ю., Базильян М., Белоусова И. Использование ромбического орнамента Архангельской области в современном трикотаже [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: //artzentr.narod.ru/sdpt/rombarch.htm 5. АллатРа. Книга, изменяющая мир [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: //allatra.tv/allatra/online/167-391-395 6. Андреев Д. А. Роза мира. Метафилософия истории. — Москва: Прометей, 1991. — 288 с. 7. Арктида (Гиперборея) [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: //www.bibliotekar.ru/index. files/2/39.htm 8. Арлекин [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: //www.dpholding.ru/dosie/?action=photo amp;id=304 9. Баевский В. С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. — Mосква: Языки славянской культуры, 2001. — 336 с. 10. Барабтарло Г. Предисловие переводчика // Набоков В. Истинная жизнь Севастьяна Найта: Роман / пер. с англ. Г. Барабтарло. — Санкт-Петербург: Азбука: Азбука-Аттикус, 2011. — С. 8–16. 11. Бауло А. В. Арлекин, остяцкий идол [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: //www.rgo-sib.ru/science/26.htm 12. Бахтин М. М. Проблема автора // Бахтин М. М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. — Санкт-Петербург: Азбука, 2000. — С. 206–226. 13. Бахтин М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. —...
Входимость: 3. Размер: 46кб.
Часть текста: slit. Several times already, a trick of harlequin light that fell through the glass upon an alien handwriting had twisted it into a semblance of Lolita’s script causing me almost to collapse as I leant against an adjacent urn, almost my own. Whenever that happenedwhenever her lovely, childish scrawl was horribly transformed into the dull hand of one of my few correspondentsI used to recollect, with anguished amusement, the times in my trustful, pre-dolorian past when I would be misled by a jewel-bright window opposite wherein my lurking eye, the ever alert periscope of my shameful vice, would make out from afar a half-naked nymphet stilled in the act of combing her Alice-in-Wonderland hair. There was in the fiery phantasm a perfection which made my wild delight also perfect, just because the vision was out of reach, with no possibility of attainment to spoil it by the awareness of an appended taboo; indeed, it may well be that the very attraction immaturity has for me lies not so much in the limpidity of pure young forbidden fairy child beauty as in the security of a situation where infinite perfections fill the gap between the little given and the great promisedthe great rosegray...
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Часть текста: the sea softly plashing against the sandy edge of this charming townlet is, at noon, a deep azure hue, recalling a certain lake in my homeland, a distant northern land. And at night, I have noticed on my insomniac rambles, the moon casts slivers of silvery light upon the ink-black waters. Do remind me to say more of this later.) The original contract for this book (signed three years ago with a then noticeably more solicitous publisher whose name I am legally bound not to mention) stipulated that the text be comprised not only of biography proper (of which the reader has already enjoyed, I trust, a taste) but also of criticism of each of Nabokov's books. In lieu of any sensible reason not to proceed in any but a chronological, or pseudo-chronological, fashion, I turn now to Korol', dama, valet , 2 a novel quite different from Mashen'ka , strangely lacking in luster, which a 28-year-old Sirin began in July of 1927 and a 29-year-old Sirin completed in June of the following year, not very far from here, I'm told. The plot, though banal, perhaps bears repeating. A brooding, not unattractive boy named Frants arrives in a large German city--manifestly Berlin though unnamed in the book--with the hope that his maternal uncle, a wealthy speculator and businessman who owns, among other things, a large department store, will assist him in making his fortune. Dreyer's callous wife, Marta, manages to seduce and ensnare the poor lad and subsequently convince him that the sole obstacle to their conjoined and connubial bliss is her husband and that he, the husband, should be done...
Входимость: 2. Размер: 23кб.
Часть текста: as The Defenestration . This edition is true to the original with the exception of two references to Zembla that the author, or the translator, or an unnamed editor, or an inattentive typesetter, chose to remove, or happened to remove inadvertantly, from Chapters Two and Five. Zashchita Luzhina is a book about chess, "a game of skill played by two persons, each having sixteen pieces to move in different ways, on a board divided into 64 squares, alternately light and dark." (I owe this pithy definition to Webster.) If the reader does not know, or has forgotten, the rules to the game, he or she is invited to consult one of the many pamphlets devoted to chess that must surely exist in every language written and read in the civilized world. The word chess derives from Middle English ches or chesse , thence from Old French eschec (francophones will hear here an echo of the French word for failure, a not irrelevant observation for the case under discussion), or echac ,2 thence from Persian shah , a king, the most important piece in the game. Luzhin, the eponymous hero, is our king: He remembered especially the time when he was quite small, playing all alone, and wrapping himself up in the tiger rug, to represent, rather forlornly, a king (p. 70, 4). (Indeed. A young and pretty princelet, I too played at being king. Note the tiger rug, which will reappear later as a "belaia medvezh'ia shkura, raskinuv lapy, slovno letia v blestiashchuiu propast' pola" (p. 68, 8) ["a white bearskin with spread paws... as if flying in the shiny abyss...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: of selling the books his father so intricately annotated with fantasy butterflies and personal notes was distressing, but had to be done. Dmitri Nabokov, who turned 70 on May 10, felt his own death approaching, he said in an interview, and wanted to tie up the strands of his life. So he sold his father's collection, including an elaborate sketch on the flyleaf of a book showing the imaginary "Verina raduga Nab." with dappled wings of violet and blue, blood-orange glimmers and iridescent greens. It was auctioned in Geneva on May 5. "Of course it tugs at the heartstrings to let go of these lovely butterflies," Nabokov said at his home in Montreux, Switzerland. "The little, simple ones are so touching. But I would rather do a thing like this lucidly. Having seen death close up on three occasions, it's frightening to think you might leave such precious loose ends." Dmitri has no direct heirs, so when his parents were still alive, it was decided that the books would be auctioned before his death. The collection, except for a few items, was sold last week for nearly $750,000, less than anticipated: Various...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: before Lolita was born as my age was that summer. You can always count on a murderer for a fancy prose style. Ladies and gentlemen of the jury, exhibit number one is what the seraphs, the misinformed, simple, noble-winged seraphs, envied. Look at this tangle of thorns. 2 I was born in 1910, in Paris. My father was a gentle, easy-going person, a salad of racial genes: a Swiss citizen, of mixed French and Austrian descent, with a dash of the Danube in his veins. I am going to pass around in a minute some lovely, glossy-blue picture-postcards. He owned a luxurious hotel on the Riviera. His father and two grandfathers had sold wine, jewels and silk, respectively. At thirty he married an English girl, daughter of Jerome Dunn, the alpinist, and granddaughter of two Dorset parsons, experts in obscure subjectspaleopedology and Aeolian harps, respectively. My very photogenic mother died in a freak accident (picnic, lightning) when I was three, and, save for a pocket of warmth in the darkest past,...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: masterpiece. His startling, perhaps outrageous claims upset certain entrenched academic specialists, and he must flee (a world tour, a centenary), and undergo the ordeals of exile before coming to rest, in some almost successful disguise—as a professor of English at the University of Auckland, New Zealand. An unlikely plot, but the real story is no less exceptional: Brian Boyd, author of the prize-winning two-volume biography, Vladimir Nabokov: The Russian Years and Vladimir Nabokov: The American Years, and of Nabokov's Ada: The Place of Consciousness and the just-released Nabokov's Pale Fire: The Magic of Artistic Discovery, is a scholar who changed his mind. Writing in The New York Observer on Boyd's 'remarkable, obsessive, delirious, devotional study, Nabokov's Pale Fire,' Ron Rosenbaum called him 'an ornament of the accidents and possibilities of Nabokov scholarship' and praised him 'for having the courage and humility to retract an earlier conjecture and the imaginative daring' to (as Boyd himself might put it) re-re-reread Pale Fire. Nabokov's 1962 novel takes the form of an introduction by a scholar named Charles Kinbote; a lucid 999-line poem by an American poet named John...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: сходство художественного механизма аллюзии и эротики. Являясь метафорически построенным намеком/отсылом, они маркируют отправное условие творческого действия, реализующегося в обнаружении и введении в пространство произведения текста-адресата. Традиционное сопоставление в системе культуры эротики и порнографии обнаруживает, что порнография исполняет роль такого текста-адресата, аллюзией на который является эротика. Художественный намек лежит в основе поэтики эротизма. Более того, аллюзивная природа эротики обеспечивает в произведении дополнительный ряд отсылок, творчески моторизует исходный прием литературной аллюзии. Одним из наиболее ярких и выразительных образцов этой техники в творчестве В. Набокова является роман «Дар», в котором литературная аллюзия обладает структурно-организующей функцией. Аллюзия-доминанта романа — на живопись. Это обусловлено, в первую очередь, центральным образом книги, образом Н. Г. Чернышевского, которому живопись служила доступным образчиком и мерой искусства. Характерно, что обращение Чернышевского к живописи мотивировано эротическими причинами: «любовные переживания», связанные с Лободовской, «терзания плоти», «похотливые мечты» [269] толкают молодого героя к «витринам Юнкера и Дациаро на Невском» (с. 250) [270], где выставлены «препараты красоты […] женские портреты» (250), и физическое влечение «подсказывало ему превосходство […] жизни над искусством» (с. 250)....
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: кажется рассмотрение в романах В. Набокова литературной аллюзии как приема поэтики эротизма. Постановку задачи подкрепляет очевидное сходство художественного механизма аллюзии и эротики. Являясь метафорически построенным намеком / отсылом, они маркируют отправное условие творческого действия, реализующегося в обнаружении и введении в пространство произведения текста-адресата. Традиционное сопоставление в системе культуры эротики и порнографии обнаруживает, что последняя исполняет роль такого текста-адресата, аллюзией на который является эротика. Художественный намек лежит в основе поэтики эротизма. Более того, аллюзивная природа эротики обеспечивает в произведении дополнительный ряд отсылок, творчески моторизует исходный прием литературной аллюзии. Одним из наиболее ярких и выразительных образцов этой техники в творчестве В. Набокова является роман «Дар», где литературная аллюзия обладает структурно-организующей функцией. Аллюзия-доминанта произведения – на живопись. Это обусловлено, в первую очередь, центральным образом книги, образом Н. Г. Чернышевского, которому живопись служила доступным образчиком и мерой искусства. Характерно, что его обращение к живописи мотивировано эротическими причинами: «любовные переживания», связанные с Лободовской, «терзания плоти», «похотливые мечты» толкают молодого героя к «витринам Юнкера и Дациаро на Невском» [206], где выставлены «препараты красоты […] женские портреты», и физическое влечение «подсказывало ему превосходство […] жизни над искусством». «Чернышевский, будучи лишен малейшего понятия об истинной сущности искусства, видел его венец в искусстве условном, прилизанном (т. е. в анти-искусстве)». Это условие пародийно конституирует в главе IV, фактически ключевой главе романа, живопись на уровне низких жанров: лубка, рекламного плаката, в ее ремесленническом исполнении «кустарной...
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Часть текста: sicher its sicher as my uncle Gustave used to sayI would let myself into that “342” and find my nymphet, my beauty and bride, imprisoned in her crystal sleep. Jurors! If my happiness could have talked, it would have filled that genteel hotel with a deafening roar. And my only regret today is that I did not quietly deposit key “342” at the office, and leave the town, the country, the continent, the hemisphere,indeed, the globethat very same night. Let me explain. I was not unduly disturbed by her self-accusatory innuendoes. I was still firmly resolved to pursue my policy of sparing her purity by operating only in the stealth of night, only upon a completely anesthetized little nude. Restraint and reverence were still my motto-even if that “purity” (incidentally, thoroughly debunked by modern science) had been slightly damaged through some juvenile erotic experience, no doubt homosexual, at that accursed camp of hers. Of course, in my old-fashioned, old-world way, I, Jean-Jacques Humbert, had taken for granted, when I first met her, that she was as unravished as the stereotypical notion of “normal child” had been since the lamented end of the Ancient...