Поиск по творчеству и критике
Cлово "FALTER"
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: could have made for a more accessible volume, though the care with which it has been assembled is an impressive testament to the deep devotion that Nabokov continues to inspire almost 25 years after his death. Apart from entomologists and Nabokov fans, it is difficult to imagine that many readers will last the enormous distance." - Simon Caterson, The Age "While few readers will want to study the scientific articles reprinted here, their presence in this striking miscellany operates in subtle ways to remind us that Nabokov (who referred to himself as VN), was also a student "of that other VN, Visible Nature"." - Jay Parini, The Guardian "Nabokovian humour shines through these writings, illustrated by a note he penned to Hugh Hefner pointing out how the carefully positioned wings and eyespot of a butterfly can be made to look like the Playboy bunny motif." - Steve Connor, The Independent "This book glistens like a rainforest: swarming with sap and colour, with love and death." - Robert Winder, New Statesman " Nabokov's Butterflies is a book trying to be many books (.....) The thematic anthology has its charms, but they are rather modest ones. (...) And it's hard to see what we gain from the frequent short flashes of administrative communciation from the letters." - Michael Wood, The New York Review of Books "Even Nabokov, however, might tire of a collection noting every time a moth flits by a lamp in Nabokov's writings. (...) Presumably, the prosaic poems bear the bruises of translation from the Russian by Nabokov's son, Dmitri. With few exceptions, the...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: при повторном чтении дано хоть частично оценить замысловатую игру мотивов, образов и литературных аллюзий. Сквозь строки критических трудов, посвященных Набокову, нередко проступает радость открытия, испытанная литературоведом; да и рядовой читатель верит, что заметил, увидел, понял что-то, наверняка ускользнувшее от других, — Набоков словно вовлекает каждого из нас, каждого в отдельности, в счастье текущих откровений. Однако чувство элитарной полуинтимности с автором в значительной мере обманчиво: впоследствии выясняется, что при первом чтении слишком многое было упущено. [1] Как говорил Набоков, романы нельзя читать, их можно лишь перечитывать. Особенность эффекта перечитывания Набокова в том, что незамеченные ранее штрихи влияют на осознание и оценки личностей и действий героев не только количественно (понимаем больше), но и качественно (понимаем иначе). Таким образом создается основное условие пересмотра исходных позиций индивидуального читательского процесса: не только изменяется наше отношение к героям, но и расшатываются наши собственные привычные предрасположения. [2] Изменение ориентации набоковского читателя проходит две фазы: обязательную и добровольную. Обязательный ход состоит в переоценке сравнительной важности различных элементов текста, [3] неожиданное узнавание реприз [4] и трансформаций (Сибил в Дизу в «Бледном огне», влюбленность в ...
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Часть текста: и проверить синтаксис. Она вспоминает: Володя стал приходить несколько раз в неделю, около трех часов дня. Он был неизменно пунктуален. Больше всего его беспокоило, чтобы первый его английский роман не звучал с «иностранным акцентом» и не читался как перевод на английский язык. Мы усаживались за большой письменный стол красного дерева и работали ежедневно несколько часов кряду. Именно за этим столом на протяжении двенадцати лет Поль Леон работал с Джойсом над «Поминками по Финнегану» — апостольская преемственность на современный лад! Обычно я читала вслух предложение и проверяла, как оно звучит. Большинство предложений звучали на удивление гладко. Время от времени приходилось заменять какое-нибудь слово или подыскивать более подходящий синоним. Иногда два слова мы заменяли одним. Мы обсуждали то или иное место, и случалось, я снимала свое возражение, а бывало — капитулировал он. Потом он обычно еще раз читал — своим глубоким баритоном — то же самое предложение, а я слушала. Некоторые пассажи вызывали затруднения, однако автор...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: II The venerable castle was built as castles should be built: excellent strong and comfortable 4 in the taste of sensible ancientry. Tall chambers everywhere, hangings of damask in the drawing room, portraits of grandsires on the walls, 8 and stoves with varicolored tiles. All this today is obsolete, I really don't know why; and anyway it was a matter 12 of very little moment to my friend, since he yawned equally amidst modish and olden halls. III He settled in that chamber where the rural old-timer had for forty years or so squabbled with his housekeeper, 4 looked through the window, and squashed flies. It all was plain: a floor of oak, two cupboards, a table, a divan of down, and not an ink speck anywhere. Onegin 8 opened the cupboards; found in one a notebook of expenses and in the other a whole array of fruit liqueurs, pitchers of eau-de-pomme, 12 and the calendar for eighteen-eight: having a lot to do, the old man never looked into any other books. IV Alone midst his possessions, merely to while away the time, at first conceived the plan our Eugene 4 of instituting a new system. In his backwoods a solitary sage, the ancient corvée 's yoke by the light quitrent he replaced; 8 the muzhik blessed fate, while in his corner went into a huff, therein perceiving dreadful harm, his thrifty neighbor. 12 Another slyly smiled, and all concluded with one voice that he was a most dangerous eccentric. V...
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Часть текста: и «Bend Sinister» В. В. Набокова Три эти произведения наиболее отчетливо обозначили стремление Набокова «пробиться в свою вечность». Их сближает общий путь поиска «от Платона», а сходство фабул, мотивов, героев, имен является уже следствием. Выбор Платона понятен: в его философии скрещиваются восточные и западные, древние и новейшие метафизические учения. Платоническая «сквозистость» этих произведений, проявляющаяся в насыщенной цитатности «диалогов», призвана, с одной стороны, проветрить лаборатории позитивистской антропологии, не только не давшей, как это следует из бесчисленных заметок по этому поводу писателя, ответа ни на один из «вечных» вопросов бытия, но и заведшей их в гносеологический тупик, возвращающий человека вспять — к «кабану», «крысе», «обезьяне». [1] С другой стороны, платонизм Набокова, взятый в качестве первоисточника (и «первообраза») современной метафизики, служит ее очищению от «романтических бредней». Один из ведущих повествовательных пластов «Приглашения на казнь» пародирует штампы романтической литературы: средневековая готика, бегство от действительности, гений и толпа, злодеи и ...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: Пушкинская тема в незавершенном романе Набокова "Solus Rex" Как улыбнулось тобой с того лукоморья. Ultima Thule “Solus Rex” во многом загадочное произведение Набокова. Опубликованы были лишь две главы этого романа. Та, что называется “Solus Rex”, появилась первой в оказавшемся последним выпуске “Современных записок” (1940). В предисловии к английскому переводу в сборнике “A Russian Beauty and Other Stories” (1973) Набоков пояснил, что “Ultima Thule” (“Новый журнал”, 1, 1942) является первой главой романа, а “Solus Rex” — второй. 1 При всей странности такого порядка публикации это не уникальное явление в творчестве писателя. Набоков сделал попытку выпустить в свет четвертую главу “Дара” (о Чернышевском) вслед за первой главой романа, так как ему требовалось добавочное время на обработку второй главы. 2 Возможно, что, начав с главы “Solus Rex”, Набоков просто не известил своих редакторов о порядке глав. Согласно гипотезе А....
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: during which I put in seldom less than fifteen hours of work daily. As I look back on those days, I see them divided tidily into ample light and narrow shade: the light pertaining to the solace of research in palatial libraries, the shade to my excruciating desires and insomnias of which enough has been said. Knowing me by now, the reader can easily imagine how dusty and hot I got, trying to catch a glimpse of nymphets (alas, always remote) playing in Central Park, and how repulsed I was by the glitter of deodorized career girls that a gay dog in one of the offices kept unloading upon me. Let us skip all that. A dreadful breakdown sent me to a sanatorium for more than a year; I went back to my workonly to be hospitalized again. Robust outdoor life seemed to promise me some relief. One of my favorite doctors, a charming cynical chap with a little brown beard, had a brother, and this brother was about to lead an expedition into arctic Canada. I was attached to it as a “recorder of psychic reactions.” With two young botanists and an old carpenter I shared now and then (never very successfully) the favors of one of our nutritionists, a Dr. Anita Johnsonwho was soon flown back, I am glad to say. I had little notion of what object the expedition was pursuing. Judging by the number of meteorologists upon it, we may have been tracking to its lair (somewhere on Prince of Wales’ Island, I understand) the wandering and wobbly north magnetic pole. One group, jointly with the Canadians, established a weather station on Pierre Point in Melville Sound. Another group, equally misguided, collected plankton. A third studied tuberculosis in the tundra. Bert, a film photographeran insecure fellow with whom at one time I was made to partake in a good deal of menial work (he, too, had some psychic troubles)maintained that the big men on our team, the real leaders we never saw, were mainly engaged in...