Поиск по творчеству и критике
Cлово "FORMICA"
Входимость: 1. Размер: 272кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 272кб.
Часть текста: образов, является своеобразным ответом, иносказательно-неявным высказыванием, на ту проблематику, которая завязалась вокруг пушкинского образа Медного Всадника. Ответом, построенным на пародическом снижении, превращении Медного Всадника в фигуру Черного шахматного Коня. «Его мечта… Или во сне Он это видит? Иль вся наша И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка рока над землей? …………………………. И обращен к нему спиною В неколебимой вышине , Над возмущенною Невою, Сидит с простертою рукою Гигант на бронзовом коне . Пушкин А. С. «Медный всадник» «и уже во сне покоя не было, а простирались все те же шестьдесят четыре квадрата, великая доска, посреди которой, дрожащий и совершенно голый, стоял Лужин, ростом с пешку, и вглядывался в неясное расположение огромных фигур, горбатых, головастых, венценосных »(238). « жестокие громады, боги его бытия »(191) Набоков В. В. «Защита Лужина» Выше мы рассмотрели композиционно аллегорическую конструкцию романа, основанную на «превращении» творца шахматной защиты, гроссмейстера Лужина, в жертвенного персонажа собственной защиты, в фигуру черного шахматного...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: делали ставку на немецкую революцию, которую они поддерживали в меру своих сил. Так эмигранты и большевики следили друг за другом, пытались проникнуть в интересующие организации и привлечь на свою сторону немецкие официальные органы и организации. Обе стороны не останавливались перед актами насилия. То есть они пытались, хотя и другими средствами, на немецкой земле продолжать русскую Гражданскую войну. Красные против белых. Немецкая тайная полиция имела задание следить за обеими сторонами с тем, чтобы не допускать кровавых стычек между ними. Московская сеть в Берлине Московское руководство засылало тогда сотни агентов в Берлин. По сокращенному названию новой тайной полиции, которая официально именовалась Чрезвычайной комиссией (ЧК), их называли чекистами. Это название сохранялось за ними и после неоднократных переименований этой службы: ГПУ и ОГПУ в двадцатые годы, НКВД во времена «большой чистки» тридцатых годов, после этого НКГБ, МГБ и наконец КГБ. Русские эмигранты в Берлине, разумеется, знали это, как знали они и о той организации, которая скрывалась за безобидно звучащим названием «политическое управление». В одном из кроссвордов Владимира Набокова, составленных для ежедневной газеты «Руль», столь же безобидно задается вопрос об этом сокращении как «названии некой организации» [104] . И в берлинском романе Набокова «Дар» мы встречаемся с агентами ГПУ — «наганно-кожаные личности с револьверами», которые одновременно и борются со своими политическими противниками, и обворовывают их [105] . Советское посольство в Берлине превратилось в зарубежную резидентуру чекистов. Вожди партии Владимир Ленин, Лев Троцкий и Карл Радек, которые все отлично владели немецким языком, были едины в том, что взятие власти «немецким...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: в коммунистических простофиль, которая из людей делает муравьев, новую разновидность, formica marxi var. lenini (Муравей марксистский, разновидность ленинская (лат.)). И мне невыносим тот приторный вкус мещанства, который я чувствую во всем большевицком. Мещанской скукой веет от серых страниц "Правды", мещанской злобой звучит политический выкрик большевика, мещанской дурью набухла бедная его головушка. Говорят, поглупела Россия; да и немудрено... Вся она расплылась провинциальной глушью - с местным львом-бухгалтером, с барышнями, читающими Вербицкую и Сейфуллину, с убого-затейливым театром, с пьяненьким мирным мужиком, расположившимся посередине пыльной улицы. Я презираю коммунистическую веру как идею низкого равенства, как скучную страницу в праздничной истории человечества, как отрицание земных и неземных красот, как нечто, глупо посягающее на мое свободное "я", как поощрительницу невежества, тупости и самодовольства. Сила моего презрения в том, что я, презирая, не разрешаю себе думать о пролитой крови. И еще в том его сила, что я не жалею, в буржуазном отчаянии, потери имения, дома, слитка золота, недостаточно ловко спрятанного в недрах ватерклозета. Убийство совершает не идея, а человек,- и с ним расчет особый,- прощу я или не прощу - это вопрос другого порядка. Жажда мести не должна мешать чистоте презрения. Негодование всегда беспомощно. И не только десять лет презрения... Десять лет верности празднуем мы. Мы верны России не только так, как бываешь верен воспоминанию, не только любим се, как любишь убежавшее детство, улетевшую юность,- нет, мы верны той России, которой могли...