Поиск по творчеству и критике
Cлово "QUO"
Входимость: 2. Размер: 174кб.
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 163кб.
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Входимость: 1. Размер: 93кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 142кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 174кб.
Часть текста: и учению Блеза Паскаля образов и деталей в набоковском романе «Защита Лужина». Анализируются связанные с ними тематические ряды. Показано, что тема Паскаля в романе Набокова представлена в контексте философских размышлений его старшего современника – Л. Шестова, и является частью набоковского с ним диалога-полемики. Мы показали, что лейтмотивом, «ведущей мелодией», связанной с композиционным узлом произведения можно рассматривать комплекс тем трактующих аллегорически-психологическое превращение автора шахматной защиты Лужина в её жертвенного персонажа – черного шахматного коня. Соответственно в области подтекста эти темы раскрываются, подсвечиваются и дополняются введением в текст аллюзий на такие произведения-претексты как: - книга Л. Кэрролла «Алиса в зазеркалье» с её образом Белого шахматного рыцаря (White Knight) – аллегорического авторского двойника, - или «Медный Всадник» Пушкина, рассмотренный в контексте, или сквозь призму критических и художественных текстов Мережковского, Брюсова, Белого, представляющих эволюцию символа Медного Всадника, - или история рыцаря-безумца в «Дон Кихоте» Сервантеса. Вместе с тем, когда мы переходим к рассмотрению в произведении философского, смыслового подтекста мы видим, что в построении выразительной целостности этого совокупно-единого высказывания, вместе с «ведущей мелодией», разворачивающимся...
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Часть текста: причудами, которого мальчик никогда особенно не любил и вот уже скоро два года как не видал. Король, его более правдоподобный отец, решил не отрекаться. Газеты не выходили. Ориент-Экспресс, со всеми своими транзитными пассажирами, застрял на пригородной станции, где на перроне стояли, отражаясь в лужах, живописные крестьяне, глазеющие на занавешенные окна таинственных длинных вагонов. И Дворец, и его террасами спускающиеся сады, и город у подножья дворцового холма, и главная городская площадь, где, несмотря на дурную погоду, уже начались казни и народные гулянья, – все это находилось в самом сердце некоего креста, перекладины которого оканчивались в Триесте, Граце, Будапеште и Загребе, согласно Справочному атласу мира Рэнд Мак-Нэлли. А в самой сердцевине этого сердца сидел Король, бледный и невозмутимый, и в общем чрезвычайно похожий на своего сына, каким этот школьник представлял себя в сорок лет. Бледный и невозмутимый, с чашкой кофе в руке, Король сидел спиной к изумрудно-серому окну и слушал маскированного вестника, дородного старого вельможу в мокром плаще, несмотря на мятеж и дождь, пробравшегося из осажденного Государственного совета в окруженный Дворец. – "Абдикация"! Да это целая четверть алфавита! – холодно сострил Король, который говорил с легким акцентом. – Никакого отречения. Предпочитаю неизвестную величину...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: «По направлению к Свану» (Nabokov 1980: 207—249), из высказываний в интервью и в анкете «Чисел», а также на основании мнений некоторых его литературных персонажей. Вероятно, к поздней набоковской оценке Пруста ближе всего слова Кин- бота: «(...) мы решили однажды — вы, ваш муж и я, что неотшлифованный шедевр Пруста — это громадная бездушная сказка, навеянный спаржей сон, не имеющий абсолютно ничего общего с какими бы то ни было возможными людьми в исторической Франции, сексуальный travestissement и колоссальный фарс, словарь гения с его поэзией, но не более (как будет показано ниже, именно этот образный словарь послужит образцом для некоторых описаний у Набокова. — О. Р.); невозможно грубые хозяйки дома (...) и еще более грубые гости, механические скандалы под Достоевского, снобистические нюансы Толстого, повторяемые и растягиваемые до невыносимой длины, очаровательные морские виды, тающие аллеи (...) эффекты света и тени, соперничающие с величайшими английскими поэтами, цветение метафор, описанное — у Кокто, кажется, — как „мираж висячих садов“, и (...) абсурдный, резиново-проволочный роман между белокурым молодым подлецом (вымышленным Марселем) и неправдоподобной jeune fille с наклеенной грудью, толстой шеей, как у Вронского (и у Левина)(,) и купидо- новыми...
Входимость: 1. Размер: 163кб.
Часть текста: на драгоценный полупрозрачный фарфор глазами специалиста и испытываю при этом восторг. Не будем забывать, что есть люди, посвятившие Джейн всю свою жизнь — свою повитую плющом жизнь. Уверен, что иные читатели лучше меня слышат мисс Остен. Однако я пытался быть совершенно объективным. Мой объективный метод, мой подход состоял, в частности, в том, что я всматривался через призму культуры, которую ее молодые леди и джентльмены почерпнули из хладного источника XVIII и начала XIX столетия. Мы также вникали в композицию ее романа, напоминающую паутину: хочу напомнить читателю, что в пряже «Мэнефилд-парка» центральное место занимает репетиция спектакля. С Диккенсом мы выходим на простор. На мой взгляд, проза Джейн Остен представляет собой очаровательную перелицовку прежних ценностей. У Диккенса ценности новые. Современные авторы до сих пор пьянеют от вина его урожая. Здесь не приходится, как в случае с Джейн Остен, налаживать подходы, обхаживать, мешкать. Нужно лишь поддаться голосу Диккенса — вот и все. Будь это возможно, я бы посвятил все пятьдесят минут каждого занятия безмолвному размышлению, сосредоточенности и просто восхищению Диккенсом. Но моя обязанность — направлять и приводить в систему эти...
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Часть текста: главного текста, на самом деле выпущенного. Роман структурно воплощает фигуру умолчания и прочитывается как аллюзия на стихотворение Ф. Тютчева «Silentium!» [94]. Примечательна и календарная деталь: стихотворение написано в 1830 году, ровно за сто лет до «Подвига», и, таким образом, условно параллельно ему во времени (о приеме биографического параллелизма см. ниже). Тематическая перекличка романа и стихотворения очевидна. Состояние, в котором пребывает главный герой, Мартын, «блаженство духовного одиночества» (с. 76), погруженность в себя, в свои предчувствия, мечты, воспоминания, прочитывается как романное воплощение тютчевских деклараций: «Лишь жить в самом себе умей. / Есть целый мир в душе твоей…» [95] — и утверждается как единственная форма духовной жизни личности, скрытая от других завесой тайны. В романе ей противопоставлена деятельность общественная, где знание разделено группой, а поступок одного подчинен общей цели. Общественная мера понимания — норма — не позволяет постичь индивидуума, в частности понять поведение Мартына. Следует отметить, что к категории...
Входимость: 1. Размер: 93кб.
Часть текста: и метапроза – что мерцает между ними? Алла Владимировна Злочевская Три лика мистической метапрозы XX века Герман Гессе – Владимир Набоков – Михаил Булгаков Памяти Константина Ивановича Тюнькина Введение. Русская и европейская литература XX в.: Реализм мистический и метапроза – что мерцает между ними? В середине прошлого века известный деятель русской эмиграции Глеб Струве в своем программном труде «Русская литература в изгнании» (Нью-Йорк: Издательство Чехова, 1956) написал: «…зарубежная русская литература есть временно отведенный в сторону поток общерусской литературы, который – придет время – вольется в общее русло этой литературы» StruvieG__Russkaialitieratura [1]. Эти слова оказались пророческими. Для нас, однако, важно другое: этот, как представлялось в течение нескольких десятилетий, благодушно-мечтательный прогноз заключал в себе точно сформулированную и адресованную литературоведам будущего методологическую задачу. Сегодня она стала одной из актуальных для русистики, как отечественной, так и зарубежной – изучение обоих потоков русской литературы XX в. как единого художественного феномена, развивавшегося в русле общеевропейского художественного процесса. В контексте поставленной проблемы анализ параллели Герман Гессе – Владимир Набоков – Михаил Булгаков представляет интерес тем больший, что корреляции здесь не столь очевидны и сравнительно мало изучены Sm___NivaZh__Dva___zierkalnykh [2]. До сих пор единственным сравнительно развитым направлением сопоставительно-типологического анализа творчества этих культовых писателей XX в. было выявление перекличек в области гностической проблематики. Началось все с интерпретации романов В. Набокова в духе гностических учений американским исследователем Д. Мойнаганом...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: наличные средства на имя Лолиты и "выходит в сентябрьский зной беззаботным нищим" ( см. также роман "Соглядатай" - "призрачная, безденежная моя легкость" - в "Соглядатае" сближаются темы бедности и болезни ( "Что с вами? хворали? Я ответил, что был болен" ( "Соглядатай" ), "подобно многим русским беднякам" ( "Лик" ) и акцентировано "одиночество жизни" героя, у которого "всего гривеник в кармане" и герою "надо решить: позвонить - значило бы лишить себя трамвая". В финале романа "Дар" - " .. после этого у них осталось одиннадцать пфеннигов, считая почерневшую монетку, которую она на днях подобрала с панели: приносит счастье". === В романах "Машенька", "Соглядатай", "Лолита", рассказе "Возвращение Чорба" задача героя состоит прежде всего в воскрешении образа героини, художественном воссоздании его до подробностей, каждая из которых может оказаться значительной. Так, в романе "Лолита" героиня Набокова обрисована, наверное, с предельно возможной тщательностью. Писатель сообщает точную дату рождения Лолиты, объем груди, талии, бедер, несколько раз показатели веса и роста ( в начале - 145 сантиметров и 35 килограмм, затем - 150 сантиметров и 39 килограмм и в финале - 160 сантиметров и 41 килограмм ), а также коэффициент ее умственного развития, который составляет 121 балл. Гумберт жалеет о том, что у него не осталось фотографии Лолиты. В романе "Машенька" Ганин проникает в комнату своего соперника только затем, чтобы взглянуть на фотографии героини. Писатель полагает, что фотография в романе может обладать некой почти магической силой, стать частым случаем запечатления...
Входимость: 1. Размер: 142кб.
Часть текста: главного героя. В анализе процесса обезличивания главного героя определяются условия и причины возникновения суицидной ситуации. Показывается, что в романе представлена картина «рождения», «созревания», «жизни», «смерти», и «воскресения» шахматной фигуры – Чёрного Коня. "Быстро все превращается в человеке; не успеешь оглянуться, как уже вырос внутри страшный червь, самовластно обративший к себе все жизненные соки. И не раз только широкая страсть, но ничтожная страстишка к чему-нибудь мелкому разрасталась в рожденном на лучшие подвиги, заставляла его позабывать великие и святые обязанности и в ничтожных побрякушках видеть великое и святое. Бесчисленны, как морские пески, человеческие страсти, и все непохожи одна на другую, и все они, низкие и прекрасные, вначале покорны человеку и потом уже становятся страшными властелинами его " Гоголь Н. В. «Мертвые души»[1] Роман В. Набокова «Защита Лужина» поднимает целый пласт проблем психологического характера. Веером раскрывающиеся темы психологии творчества, детской психологии, психологии личности, психологии конфликтной деятельности в шахматах, психопатологии сходятся в одной точке, в акте самоубийства главного героя. Этот неизбежный финал выражает авторскую оценку всего этого спектра проблем и представляет собой итог художественными средствами проведённого их анализа. Ни в коей мере нельзя утверждать, что проблемы и параллели, здесь рассматриваемые, осознанно сконструированы автором и специально введены им в роман со всей тщательностью и последовательностью. Напротив, более вероятным представляется, что многие психоаналитические черты романа, проявляющиеся в удивительной цельности психологических типов, в естественности их изменений, в последовательности и осмысленной необходимости деталей, описаний, поступков героев, основываются на художественно-поэтической...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: например, что, отдавая дань бесу обобщенья, я разумею под словом "человек" какого-то сборного, чрезвычайно удобного homo sapiens'a - представителя человечества. Вы можете подумать, что для меня "вещь" какое-то определенное понятие, которым я собираюсь с философской легкостью жонглировать. Мало того, самое это слово "вещь" может вызвать в вашем представлении нечто домашнее, не очень ценное, нечто для удобства или украшенья. Вспомним, кстати, того чеховского доктора из "Трех сестер", кажется, который, не зная, как определить подарок, который ему с гордостью показывали, повертел его в руках и пробормотал: "Хм, да… вещь…" Впрочем, эту вещь - каминные часы, кажется, он тут же по неловкости уронил, со звонкими последствиями.[1] Но и другую интонацию можно услышать в слове "вещь". Так, был у меня знакомый ювелир, в устах которого высшей похвалой браслету или Ривьере[2] было именно слово "вещь", произнесенное веско, крупным голосом, несколько раз сряду в такт почтительному движенью ладони, на которой драгоценный предмет лежал. Наконец, еще одно кипроко[3] может произвести заглавье моего...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: уже почти два года не видал. Король, его более правдоподобный отец, решил не отрекаться. Газеты не выходили. Ориент-Экспресс, со всеми своими транзитными пассажирами, застрял на пригородной станции, где на перроне стояли, отражаясь в лужах, живописные крестьяне, глазеющие на занавешенные окна таинственных длинных вагонов. И Дворец, и его террасами спускающиеся сады, и город у подножья дворцового холма, и главная городская площадь, где, несмотря на дурную погоду, уже начались казни и народные гулянья,- все это находилось в самом сердце некоего креста, перекладины которого оканчивались в Триесте, Граце, Будапеште и Загребе - согласно Справочному Атласу Мира Рэнд Мак-Нэлли. А в центре этого сердца сидел Король, бледный и невозмутимый, и в общем чрезвычайно похожий на своего сына, каким этот школьник представлял себя в сорок лет. Бледный и невозмутимый, с чашкой кофе в руке, Король сидел спиной к изумрудно-серому окну и слушал маскированного вестника, дородного старого вельможу в мокром плаще, несмотря на мятеж и дождь пробравшегося из осажденного Государственного совета в окруженный Дворец. - Отречься! Чуть ли не четверть алфавита! - холодно сострил Король с легким акцентом. - Ни за что. Предпочитаю неизвестную; величину экспатриации. Говоря это, Король - вдовец - взглянул на настольную фотографию покойной красавицы, на ее большие синие глаза и карминовый рот (это была цветная фотография, королю не подобавшая, да уж все равно). Неожиданно рано зацветшая сирень...