Поиск по творчеству и критике
Cлово "SAM"
Входимость: 2. Размер: 1кб.
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Входимость: 2. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 119кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 1кб.
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Часть текста: таких русских семей как наша – семей, ныне исчезнувших, – была, среди прочих достоинств, давняя склонность к удобным порождениям англо-саксонской цивилизации. Дегтярное лондонское мыло, черное как смоль в сухом виде, топазовое, когда мокрыми пальцами держишь его против света, было непременным участником утренних обливаний. Как приятно легчала раскладная английская ванна, когда ее заставляли выпятить резиновую нижнюю губу и изрыгнуть пенное содержимое в наклоненную бадью. “Мы не смогли улучшить пену, поэтому улучшили тубочку”, – гласила надпись на английской зубной пасте. За брекфастом привозимый из Лондона яркий паточный сироп, golden syrup, наматывался блестящими кольцами на вращаемую ложку, а оттуда сползал на деревенским маслом намазанный хлеб. Бесконечная череда удобных, добротных изделий текла к нам из Английского Магазина на Невском: кексы, и нюхательные соли, и покерные карты, и вырезные картинки, и в полоску спортивные фланелевые пиджаки, и белые как тальк теннисные мячи. Я научился читать по-английски раньше, чем по-русски. Первыми моими английскими друзьями были незамысловатые герои грамматики: Ben, Dan, Sam и Ned. Много было какой-то смутной возни с установлением их личности и местопребывания – “Who is Ben?”, “He is Dan”, “Sam is in bed” и тому подобное. И хоть все это было сбивчиво и сухо (составителю мешала необходимость держаться – по крайности на первых порах – слов, состоявших не более чем из трех букв), мое воображение как-то управилось раздобыть необходимые данные. Туполицые, плоскоступые, замкнутые оболтусы, болезненно гордящиеся своими немногими орудиями (“Ben has an axe”), они вялой подводной походкой шагают вдоль самого заднего задника моей памяти; и...
Входимость: 2. Размер: 98кб.
Часть текста: "Ада" зарождается: Монтрё, 1964–1966 ГЛАВА 20 «Ада» зарождается: Монтрё, 1964–1966 I Еще в 1958 году Набоков начал собирать идеи для вымышленного трактата о времени. В начале 1963 года, год спустя после завершения «Бледного огня», он вернулся к своим заметкам о «природе времени». В 1964 году он полагал, что следующим его произведением станет «Ткань времени», и поведал репортерам о трудностях, сопряженных с этой книгой: Трудность состоит в том, что я должен придумать своего рода научный трактат о времени, и затем постепенно превратить его в рассказ, который у меня уже задуман. Метафоры оживают. Метафоры постепенно превращаются в повествование, потому что говорить о времени, не используя сравнений или метафор, очень трудно. И моя цель — сделать так, чтобы эти метафоры, размножившись, постепенно оформились в самостоятельный рассказ, затем вновь распались, а завершалось бы все это довольно сухим, хотя серьезным и добросовестно написанным трактатом о времени. Все это так трудно сочинять, что уж и не знаю, что делать. 1 Когда в сентябре 1964 года Джейн Хауард брала у него интервью, он рассказал и ей о своем новом замысле. Вернувшись в Америку, она послала ему «Естественную философию времени» Джеральда Уитроу, которая в свое время тоже влилась в привольное течение «Ады» 2 . Еще в июле Вера писала Уолтеру Минтону, что ее муж...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: но он сказал лишь, что ты был чудной малый и поразил его сочинением английских стихов. Насчет Генри Джеймса. Он может, как утверждает Эзра Паунд, не произвести вообще никакого впечатления, если начать с его худших вещей. Зато если прочел все самое лучшее и понял, как развивалось его литературное дарование, почти все, что он написал, становится интересным. Почти все его длинные романы быстро устаревают, а вот вещи покороче более удачны. Обязательно прочти том, куда вошли "Что знала Мейзи", "В кафе" и "Ученик". Эти повести - мои любимые. Аллен Тейт в восторге от твоего романа. Очень хочу прочесть его в корректуре. Но зачем, скажи на милость, было подписывать с ними контракт, в котором не оговаривается аванс на твою следующую книгу? Этого никогда нельзя делать. Всегда твой ЭУ __________________________ 25 января 1947 Дорогой Кролик, nakonetz-to посылаю тебе свой роман. "Авторский экземпляр" уже отправлен в типографию. Из него я перенес только основную правку. Поэтому пусть тебя не смущают отсутствие запятых перед придаточными предложениями и прочие мелочи. Если же тебе попадутся вещи и в самом деле вопиющие, пожалуйста, prishcholkni ikh. Хотя первые главы ты уже видел, начни, если можно, читать сначала: кое-что я изменил к лучшему и, кстати, поместил в текст великолепную луну. Нечего и говорить, что твое мнение о "Незаконнорожденных"… no, vprochem, ty vsio znaesh sam. Надеюсь, что вскоре мы с тобой полностью перейдем на русский язык. Твоя очередная попытка покопаться в моем прошлом очень забавна, особенно потому, что мое прошлое ты ...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: Esli sudit' po prospektam, kotorwye mw tol'ko shto poluchili, zhizn' tam na meste mozhet stoit' 45–50 v nedelyu s cheloveka, no m. b. udastsa nayti nemnogo deshevle. Prostite, shto voz rashchayu vash spisok nepodpisannwm: ea ne obshchestvennik, podpis' moya dlya dannago dela ne imeet ni tzenw ni vesa. K tomu zhe u menya printzip: nichevo ne podpiswvat, shto ne sam ya pisal. {117} Eshchyo raz — prostite! Prilagayu posil'nuyu leptu. S serdechneyshim privetom ot menya i zhenw. V. Nabokov {118} Примечания {116} Напечатано на машинке с латинским шрифтом на бланке музея: «Museum of Comparative Zoology at Harvard College. Cambridge 38, Massachusetts». {117} O каком списке идет речь, не установлено. Ср. в романе «Bend Sinister» (1945–1946): «За исключением юридических документов, — ответил Круг, — да и то еще не всяких, я никогда не подписывал и впредь не стану подписывать ничего, не мною написанного» ( Набоков В. Под знаком незаконнорожденных. С. 248). {118} 11 мая 1949 Дорогой Владимир Михайлович. Очень приятно было вас повидать. Мы жалели, что вы не поехали с нами в Итаку. Не хотим вас торопить, но, пожалуйста, решите как можно скорее, едете ли с нами. Мы рассчитываем путешествовать 2–2½ месяца...
Входимость: 1. Размер: 119кб.
Часть текста: Глава II. Метапоэтические основы представления слова и языкового повтора в гармонической организации художественного текста 1. Слово как единица гармонической организации художественного текста в метапоэтике В. Набокова Изучение частной метапоэтики, то есть метапоэтики конкретного автора, предполагает выявление системы метапосылок, определяющих отношение автора к языку и его структурным единицам, принадлежащим различным уровням. Основной единицей языка, по мнению многих ученых (Л.В. Щерба, В.В. Виноградов, А.И. Смирницкий), является слово. В.В. Виноградов пишет о том, что слово — «это фокус, в котором отражаются все важнейшие свойства языка» (43, с. 22). Тем не менее единого понимания слова, общепринятого его определения до сих пор нет. Именно это обстоятельство побудило уже Ф. де Соссюра усомниться в том, следует ли основную единицу языка искать в слове (171, с. 137). В лингвистике была предпринята попытка свести важнейшие научные определения слова к шести типам: 1) слово — это предельный минимум предложения (Л.В. Щерба, Л. Блумфилд); 2) слово — это минимальная синтаксическая единица (И.А. Бодуэн де Куртенэ, А. Мейе, Э. Сепир); 3) слово — это минимальная значимая единица речи (А.А. Реформатский, Л. Ельмслев); 4) слово — это единица языка, совмещающая в себе фонетические, грамматические и семантические признаки (Д.Н. ОвсяникоКуликовский, А. Мейе, К. Бюлер, В.В. Виноградов); 5) слово — это обозначение элемента действительности (В.В. Виноградов, Е.М. Галкина-Федорук); 6) слово — это...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: not worth while tearing the child away from her beloved Camp Q. My soi-disant passionate and lonely Charlotte was in everyday life matter-of-fact and gregarious. Moreover, I discovered that although she could not control her heart or her cries, she was a woman of principle. Immediately after she had become more or less my mistress (despite the stimulants, her “nervous, eager chri a heroic chri ! had some initial trouble, for which, however, he amply compensated her by a fantastic display of old-world endearments), good Charlotte interviewed me about my relations with God. I could have answered that on that score my mind was open; I said, insteadpaying my tribute to a pious platitudethat I believed in a cosmic spirit. Looking down at her fingernails, she also asked me had I not in my family a certain strange strain. I countered by inquiring whether she would still want to marry me if my father’s maternal grandfather had been, say, a Turk. She said it did not matter a bit; but that, if she ever found out I did not believe in Our Christian God, she would commit suicide. She said it so solemnly that it gave me the creeps. It was then I knew she was a woman of principle. Oh, she was very genteel: she said “excuse me” whenever a slight burp...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: славян: викинги основали Новгород, «Оссиан» Макферсона невольно вторит «Слову о полку Игореве», Оттар совершил путешествие на Новую Землю. Очевидно, что столь тенденциозная трактовка истории принадлежит Кинботу. Его интерес к русской истории объясняется тем, что в действительности он — « Боткин, В., американский ученый русского происхождения», упоминаемый в лабиринте его Указателя (289) [149] . Но, безусловно, установление связей России с историей северных стран входит также в круг художественных задач самого Набокова. С другой стороны, северные предания, в которых отражается Россия, одновременно указывают на Англию: наиболее известное предание викингов — это история Гамлета; ирландские писатели Макферсон, Йейтс и Джойс способствовали формированию современной английской литературы; король Альфред заложил основы англосаксонского литературного языка, без которого невозможно было бы появление американских романов Набокова. В «Лолите» Набоков инкорпорировал в английский язык пушкинские открытия в области русского литературного языка; в «Бледном огне» он резюмирует англосаксонскую языковую традицию. Русский и англосаксонский языки поставляют материал, из которого собран язык Зембли. Внешняя форма земблянских слов отсылает к славянским корням и сохраняет их семантику, но при этом современные немецкие этимологии, которые закладывает в них Кинбот, таят в себе необходимые Набокову значения, содержащиеся в ранних англосаксонских вариантах этих слов. Прослеживая свою судьбу вплоть до ее истоков, Набоков одновременно исследует и детство английского языка. За соединением в земблянском языке славянских и германских корней стоят синтез русского и английского начал набоковского детства, слияние русской и англо-американской мелодий его культурного наследства, осуществляемое в царстве...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: между Пниным, повествователем и автором, — все равно роман не оставляет впечатления темного, непристойного, что присуще большинству англоязычных текстов Набокова. Это впечатление усиливается тем, что «Пнин» и «Лолита» создавались едва ли не одновременно; последняя словно лишила «Пнина» плоти, поглотив всю энергию либидо, какую Набоков способен был произвести за один раз. Однако же и «Пнин» — книга зачастую непристойная; более того, ее скрытая непристойность намекает на более глубокую, поэтическую перверсию, лежащую в основе почти всех набоковских текстов. В романах «Лолита», «Камера обскура» («Laughter in the Dark»), «Бледное пламя» и «Ада» фигура извращенца служит Набокову внутритекстовой репрезентацией герменевтической позиции автора — и его идеального читателя: чтобы добраться до сути текста, его нужно извратить, вывернуть наизнанку. «Пнин», казалось бы, стоит особняком среди англоязычных произведений Набокова — никого из его главных героев читатели «The New Yorker» 1950-х гг. не заклеймили бы как извращенца. И все же одним из важных признаков присутствия автора остается его плотоядный взгляд, и — что гораздо более важно — в «Пнине» перверсия, отвечая на герменевтические усилия проницательного читателя, обнажает свои приемы как нигде больше в набоковской прозе — до такой степени, что эту книгу можно прочесть как тайный манифест о необходимости извращенного прочтения. Озадачивает нежелание набоковедов осознать, что извращенный ум — необходимое (хотя и недостаточное) условие понимания набоковских текстов. «Лолиту» необходимо читать раздевающим взглядом, чтобы оценить ее юмор и языковые игры, но и «Пнина» невозможно понять адекватно, не обладая особой чуткостью к сексуальным намекам в языке....
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: forearmed with a knowledge of what is to come, is more apt to catch the glimpses of future greatness that the prose of a first novel allows. After having considered and discarded one by one a series of clever but clumsy titles for this chapter I settled on the pedestrian choice above. Engaging in verbal legerdemain while speaking of Nabokov is a perilous and perhaps foolhardy undertaking, given his own multilingual mastery over words--one might compare it to beginning a talk on Nijinsky by stepping from behind the lectern to attempt a jeté or two. While much, indeed too much, has been written about Nabokov's English novels, much less has been said about his earliest Russian fiction. It is to this I must now turn. My editor has chided me for diverging too frequently and too widely from my subject--but what is a life if not a series of diversions from some hidden, ineffable theme? Mashen'ka opens with the tongue-twisting name and patronymic of the protagonist Ganin, Lev Glebovich, which, complains the character Alferov, "iazyk vyzvikhnut' mozhno" (7). Instantly we are made aware of the potential treachery of words. With Alferov's statement a few paragraphs later that "vsiakoe imia obiazyvaet," we are also reminded of their power. The first stylistic glimmer of the mature Nabokov, which comes after the brief dialogue between Ganin and Alferov of which chapter one wholly consists, is the sequence "i bubliki, i brilliantin i prosto brillianty" (17-18) a harbinger of such later alliterative lists as "the brook and the boughs and the beauty of the Beyond" 1 and "glacial drifts, drumlins, and gremlins, and kremlins." 2 In the sentence "Tak meshalis' v nem chustvo chesti i chustvo zhalosti, otumanivaia tvorcheskie podvigi, na vsiakii trud, i prinimaiushchagosia za etot trud ...