Поиск по творчеству и критике
Cлово "1876"

Часть текста: сможем наслаждаться романом на более высоком уровне. Одна из самых привлекательных героинь мировой литературы, Анна — молодая, прекрасная женщина, очень добрая, глубоко порядочная, но совершенно обреченная. Выйдя замуж за чиновника с многообещающей карьерой, Анна ведет беззаботную светскую жизнь в самом блестящем петербургском обществе. Она обожает своего маленького сына, уважает мужа, на 20 лет ее старше, и ее кипучая, жизнерадостная натура охотно принимает все поверхностные удовольствия жизни. Встретив Вронского по дороге в Москву, она страстно влюбляется. Эта любовь переворачивает ее жизнь — теперь все, на что она смотрит, видится ей в другом свете. В знаменитой сцене, когда Каренин встречает ее на петербургском вокзале, она вдруг замечает, как торчат у него уши. Раньше она никогда не обращала на них внимания, потому что никогда не оглядывала его критически, он был неотъемлемой частью той жизни, которую она безоговорочно принимала. Теперь все изменилось. Ее страсть к Вронскому...

2. Тамми Пекка: Поэтика даты у Набокова

Входимость: 6. Размер: 61кб.

Часть текста: в рамках одного произведения широкие литературные и экстра-литературные (т. е. исторические) области цитирования.[2] Названное свойство связывает вопрос дат с более широкой проблемой интертекстуальности и дает основание исследовать поэтику Набокова под этим углом. Суеверные приметы Плодотворная идея подобного исследования восходит к утверждению самого Набокова, сказавшего в интервью: “Меня, как и Пушкина, завораживают роковые даты” (SO, 75). В своем комментарии к “Евгению Онегину” Набоков касается попыток Пушкина предсказать дату собственной смерти, замечая, что “суеверность поэта была почти болезненной” (ЕО2, 128). Отсылка здесь — среди прочих возможных подтекстов — к стихотворению Пушкина 1829 года “Брожу ли я вдоль улиц шумных”[3], реминисценции которого часто возникают в прозе Набокова. Герой “Пнина” рассказывает своим американским студентам, что Пушкин имел “всегдашнюю несчастную привычку <...> тщательно исследовать каждый прожитый день, пытаясь угадать в его тайном значении некую “грядущую годовщину”: день и месяц, которые где-нибудь, когда-нибудь появятся на его надгробном камне” (Pnin, 68; Пнин, 65), и строки из этого пушкинского стихотворения несколько раз повторяются по ходу романа (см. Pnin, 67-68, 73, 82; Пнин, 65-66, 71, 79). В рассказе 1931 года “Занятой человек” Набоков дает пародийный вариант подобных попыток, когда его герой пытается предсказать, в каком возрасте он умрет: “... я, скажем. брожу по улицам... В бою ли, в странствии, в волнах. Или соседняя долина...” (DS, 167; Соглядатай, 160)[4]. Этот же подтекст...

3. Лекции по русской литературе. "Анна Каренина" (1877). Страница 2

Входимость: 5. Размер: 91кб.

Часть текста: появлении в доме брата, когда своим тактом и женской мудростью восстанавливает в нем мир и в то же время, как злая обольстительница, разбивает романтическую любовь молодой девушки. Быстро выбравшись из жалкого положения с помощью дорогой сестры, Облонский, светловолосый бонвиван с влажными глазами, уже при встрече с Левиным и Вронским исполняет роль искусного светского дипломата, которая ему отведена в романе. Множество поэтических образов передают нежность и пылкость Левина к Кити — сначала безответные, но потом возвышающиеся до толстовского идеала любви, трудного и божественного, то есть брака и рождения детей. Левин делает предложение не вовремя, но оно приносит Кити облегчение после ее неудачного романа с Вронским — своего рода неуклюжей влюбленности, которую она перерастет вместе с юностью. Вронский, поразительно красивый, но чересчур коренастый человек, чрезвычайно обходительный, но без всякого таланта, милый, но довольно заурядный, проявляет некоторую бесчувственность к Кити, которая впоследствии легко может перейти в бездушие и даже жестокость. Увлеченный читатель отметит, что торжествующий влюбленный в первой части книги не кто-то из молодых людей, а величавый Каренин с некрасивыми ушами. Мы подходим к главной морали книги: брак Карениных, где нет истинной любви, так же греховен, как любовь Анны к Вронскому. Здесь же, в первой части зарождается тема этой трагической любви, и вступлением к ней служат три супружеские измены, которые Толстой противопоставляет друг другу: 1) Долли, увядающая женщина 33-х лет, многодетная мать, находит любовную записку, написанную ее мужем Стивой Облонским молодой француженке, гувернантке их детей. 2) Брат Левина Николай, жалкая личность, живет с доброй, но необразованной женщиной, которую в порыве общественного рвения, свойственного этой эпохе, он забрал из дешевого публичного дома. 3)...

4. Долинин Александр: Комментарий к роману Владимира Набокова «Дар». Глава четвертая. Страница 6

Входимость: 4. Размер: 100кб.

Часть текста: Ночевала она в первой попавшейся избе, ела ту же грубую крестьянскую пищу, ничем не брезгая. Спала на полу на подушке, сделанной из соломы. И вообще, по наблюдениям знавших Перовскую, она в этот период была вся охвачена „рахметовщиной“» (Ашешов 1920: 31). 4–463 Похороны прошли тихо. Откликов в газетах было немного. – Подглавку «Отклики на смерть Чернышевского» Стеклов начинает словами: «Этих откликов было не очень-то много» (Стеклов 1928: II, 646). 4–464 На панихиде по нем в Петербурге приведенные для парада друзьями покойного несколько рабочих в партикулярном платье были приняты студентами за сыщиков, – одному даже пустили «гороховое пальто»… – 22 октября 1889 года петербургские студенты собрались во Владимирском соборе, чтобы отслужить панихиду по Чернышевскому. Пропагандист В. С. Голубев привел с собой несколько знакомых рабочих и впоследствии вспоминал: «Они были одеты в обычный штатский костюм, что среди массы форменного студенчества обращало на себя невольное внимание. И вот молодежь приняла их за сыщиков, а по адресу одного из рабочих был даже пущен эпитет „гороховое пальто“. Об этом с чувством обиды рабочие мне сами потом рассказывали» (Голубев 1906: 110; Стеклов 1928: II, 656–657). 4–465 «с кандалами на ногах и с думой в голове»… – В словаре Даля зафиксирована поговорка: «Кандалы на ногах, а думка в голове». 4–466 Он ехал в тарантасе, и так как «читать по дороге книжки» разрешили ему только за Иркутском, то первые полтора месяца пути он очень скучал. – По договоренности с властями Пыпины купили для Чернышевского удобный тарантас, который ждал его с вещами у ворот Петропавловской крепости. Однако в последний момент...

5. Долинин Александр: Комментарий к роману Владимира Набокова «Дар». Глава вторая

Входимость: 4. Размер: 169кб.

Часть текста: в книге Генри Торо «Уолден, или жизнь в лесу» («Walden; Or, Life in the Woods», 1854) есть похожий рассказ о вхождении в радугу: «Once it chanced that I stood in the very abutment of a rainbow’s arch, which filled the lower stratum of the atmosphere, tinging the grass and leaves around, and dazzling me as if I looked through colored crystal. It was a lake of rainbow light, in which, for a short while, I lived like a dolphin» (Thoreau 1906: 224; букв. пер.: «Однажды мне случилось стоять внутри основания радуги, которая заполнила нижние слои воздуха, окрашивая траву и листья вокруг и ослепляя меня, словно я смотрел сквозь цветной хрусталь. Это было озеро радужного света, в котором я некоторое время жил, как дельфин» [англ. ]). Известнейший американский натуралист и философ Джон Берроуз (John Burroughs, 1837–1921) в двух поздних эссе цитировал этот пассаж как яркий пример абсурдных представлений Торо о природе, поскольку по законам физики приблизиться к радуге невозможно. Этим, писал он, радуга «подобна призраку, гостье из другого мира» (Burroughs 1919a: 779–780; Burroughs 1922: 137–138). На публикацию первого из них в американском журнале The Atlantic Monthly откликнулось несколько человек, утверждавших, что в детстве им тоже случалось вступать в основание радуги, так что Берроузу пришлось отвечать своим оппонентам в специальной заметке (Burroughs 1920). Журнальная полемика по поводу Торо и радуги вполне могла попасться на глаза Набокову в Кембридже, библиотека которого получала The Atlantic Monthly. Нельзя исключать и его знакомство с книгой: Burroughs 1922 (2-е изд. – 1923), которая имелась...

6. Пнин (перевод Г. Барабтарло, первое издание). Глава пятая

Входимость: 2. Размер: 44кб.

Часть текста: запад стройная белая колокольня отмечала место, где ютился городок Онкведо, в былые времена славившийся своими источниками. В трех милях на север, на речном берегу, на прогалине у подножья травянистого пригорка, можно было разглядеть островерхие кровли затейливого строения (известного как Куково, Кукова Усадьба, Куков Замок или Сосновое, по первоначальному его названию). Штатное шоссе проходило через Онкведо и тянулось дальше на восток по южной стороне Эттрика. Множество грунтовых дорог и тропок пересекало во всех направлениях лесистую треугольную равнину, ограниченную несколько извилистой гипотенузой мощеного проселка, вившегося в северо-восточном направлении от Онкведо к Сосновому, долгим катетом упомянутого шоссе и коротким реки, через которую переброшен был стальной мост возле Эттрика и деревянный - около Куковой Усадьбы. Пасмурным теплым летним днем 1954 года Мэри или Альмира, а пожалуй, и Вольфганг фон Гете, чье имя было вырезано на парапете каким-то старомодным остряком, могли бы заметить автомобиль, свернувший с шоссе перед самым мостом и теперь сновавший и тыкавшийся туда-сюда в...

7. Долинин Александр: Комментарий к роману Владимира Набокова «Дар». Глава четвертая. Страница 5

Входимость: 2. Размер: 98кб.

Часть текста: 4–367 … герой его романа <… > сел в пролетку и крикнул: «В Пассаж!» – Словами: «В Пассаж! – сказала дама в трауре, только теперь она была не в трауре…» – начинается очень короткая заключительная глава романа «Что делать?», по времени действия отнесенная в будущее. Рядом с дамой в коляске сидит «мужчина лет тридцати», по-видимому, сам Чернышевский, только что вернувшийся в Петербург после долгого отсутствия (где он был, в тюрьме или за границей, читателю неизвестно). Эта реминисценция подспудно вводит тему Достоевского, упомянутого в следующем абзаце, поскольку его сатирическая повесть, направленная против Чернышевского и его последователей-«нигилистов», называлась «Крокодил. Необыкновенное событие, или Пассаж в „Пассаже“» (1865). 4–368 Пожары! <… > Духов день (28 мая 1862 г.), дует сильный ветер; пожар начался на Лиговке, а затем мазурики подожгли Апраксин Двор. – Опустошительные пожары в Петербурге (истинные их виновники до сих пор неизвестны) начались 16 мая 1862 года на Лиговке и продолжались в течение двух недель, вызвав панику в городе. 28 мая, в праздник Духова дня, «произошел самый страшный пожар, какого не запомнит Петербург» (цитата из журнальной хроники пожаров: Библиотека для чтения. 1862. Т. 171. № 6. С. 203; фрагменты хроники без кавычек: Стеклов 1928: II, 337): сгорели сотни лавок Толкучего рынка в Апраксином дворе, расположенном между Фонтанкой, Садовой улицей и Чернышевым переулком (ныне – улица Ломоносова). Сильный ветер, раздувавший пламя, отмечают все очевидцы (Там же: 338; Панаева 1972: 318–321; Скабичевский 1928: 158–161 и мн. др.). Одной из главных версий возникновения пожара был поджог, совершенный «мазуриками» – то есть мошенниками и ворами, враждовавшими с апраксинскими торговцами,...

8. Набоков В. В. - Розову С., 4 сентября 1937г.

Входимость: 2. Размер: 66кб.

Часть текста: найдена в 1997 г. в семье сына последнего в г. Хайфе. Друг детства, бывший одноклассник Набокова по училищу им. князя Тенишева в Петербурге, С. Розов уехал в Палестину в 1924 г. К счастью, наследникам Самуила, по-русски уже не читающим, имя Набокова было знакомо: перешедшие по наследству издания «Ады» и «Лолиты» до сих пор хранятся в семейной библиотеке, присланные великим писателем XX века. Чудом сохранилась и тонкая папка с перепиской друзей. [2] Письма Муле (как любил называть Набоков друга) разрушают миф о холодном и неприступном Сирине — миф, сформулированный отчасти эмигрантской критикой, отчасти под влиянием литературного образа самого писателя. «Пламенный сионист», по определению Набокова, Муля Розов происходил из семьи бизнесмена Израиля Аншеловича Розова, соратника В. Жаботинского. [3] Тетка Самуила, Фира Розова, была некоторое время невестой легендарного Й. Трумпельдора; [4] сестра Самуила, Герцлия Розова, служила личным секретарем В. Жаботинского в годы его эмиграции. Поскольку весь русский архив С. Розова пропал, остается лишь гадать, что...

9. Долинин Александр: Комментарий к роману Владимира Набокова «Дар». Литература

Входимость: 2. Размер: 113кб.

Часть текста: 1. С. 136–143. Адамович 1930b – Адамович Г. Комментарии: продолжение // Числа. 1930. Кн. 2–3. С. 167–176. Адамович 1933 – Адамович Г. Человеческий документ // Последние новости. 1933. № 4369. 9 марта. Адамович 1934a – Адамович Г. Сирин // Последние новости. 1934. № 4670. 4 января. Адамович 1934b – Адамович Г. «Современные записки», кн. 55-я. Часть литературная // Последние новости. 1934. № 4809. 24 мая. Адамович 1934c – Адамович Г. Святые мечты // Последние новости. 1934. № 4907. 30 августа. Адамович 1935 – Адамович Г. Несостоявшаяся прогулка // Современные записки. 1935. Кн. LXIX. С. 288–296. Адамович 1936 – Адамович Г. Сумерки Достоевского // Последние новости. 1936. № 5655. 17 сентября. Адамович 1938 – Адамович Г. «Современные записки», кн. 67. Часть литературная // Последние новости. 1938. № 6437. 10 ноября. Адамович 1996 – Адамович Г. Одиночество и свобода. М., 1996. Адамович 1998 – Адамович Г. Собрание сочинений. Литературные беседы: В 2 кн. / Вступ. ст., сост. и примеч. О. А. Коростелева. СПб., 1998. Адамович 1999 – Адамович Г. Собрание сочинений: Стихи, проза, переводы / Вступ. ст., сост. и примеч. О. А. Коростылева. СПб., 1999. Адамович 2000 – Адамович Г. Собрание сочинений: Комментарии / Сост., послесл. и примеч. О. А. Коростелева. СПб., 2000. Адамович 2010 – «Я с Вами привык к переписке идеологической…»: Письма Г. В. Адамовича В. С. Варшавскому, 1951–1972 // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. М., 2010. С. 255–344....

10. Долинин Александр: Комментарий к роману Владимира Набокова «Дар». Глава четвертая. Страница 3

Входимость: 2. Размер: 98кб.

Часть текста: ритма русской прозы; естественно поэтому, что самый метод, им примененный, тут же отомстил ему: в приведенных им отрывках прозы он разделил количество слогов на количество ударений и получил тройку, а не двойку, которую, дескать, получил бы, будь двухдольник приличнее русскому языку; но он не учел главного: пэонов! ибо как раз в приведенных отрывках целые куски фраз звучат наподобие белого стиха, белой кости среди размеров, т. е. именно ямба! – Касаясь проблемы пропущенных ударений (пиррихиев) в двухсложных метрах, Чернышевский заметил: «Если в ямбических и хореических стихах принято разрешение некоторые стопы оставлять без ударений, то это признавалось „вольностью“, которой по мере возможности старались избегать; следовательно, затруднительность размера не отстранялась этим. Кроме того, допускаясь без всяких определенных правил, эта вольность разрушает стройность стиха: в наших так называемых четырехстопных ямбах, собственно читаемых с двумя ударениями как двухстопные стихи (двухстопные пеонические), беспрестанно встречается необходимость считать и три ударения, а иногда и все четыре; этот беспорядок не оскорбляет нас только потому, что слишком привычен нам» (II, 471). Для Набокова, который вслед за Андреем Белым видел в пиррихиях и пеонах (то есть сочетаниях двух ямбических или хореических стоп, на одной из которых пропущено ударение) не беспорядочные «вольности», а основу ритмического рисунка ямбов (см.: [1–66], [3–12], [3–13]), это замечание было абсурдным. Аналогичным образом Набоков подходил и к ритму прозы (см.: [2–32]), и поэтому статистические выкладки Чернышевского, сделанные для проверки того, «в какие стопы всего естественнее должна ложиться русская речь», не показались ему убедительными. Подсчитав количество слогов и количество ударений в трех небольших прозаических отрывках,...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1876"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1876"