Поиск по творчеству и критике
Cлово "BEAUCOUP"
Входимость: 2. Размер: 8кб.
Входимость: 2. Размер: 82кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 124кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 129кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 62кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 123кб.
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 8кб.
Часть текста: черепа), причина долгого беспамятства (кровоизлияние в мозг). Настала, однако, определенная минута, когда все эти сведения оказались собраны воедино, — он был жив, отчетливо мыслил, знал, что поблизости Марго и сиделка. Он знал, что последнее время приятно дремал и что сейчас проснулся. А вот который час — неизвестно, вероятно, раннее утро. Лоб и глаза еще покрывала плотная повязка, мягкая на ощупь. Темя уже было открыто, и странно было трогать частые колючки отрастающих волос. В памяти у него, в стеклянной памяти, глянцевито переливалась картина, напоминающая цветной фотографический снимок: загиб блестящей голубой дороги, рыже-зеленая скала слева, справа — белый парапет, впереди — вылетевшие навстречу велосипедисты — две пыльные обезьяны в апельсинового цвета фуфайках. Резкий поворот руля, чтобы не задеть их, — автомобиль взвился по блестящему скату щебня справа, и вдруг, на одну долю мгновения, перед лобовым стеклом вырос телеграфный столб. Растопыренная рука Марго наискось легла поперек картины — и волшебный фонарь мгновенно потух. Дополнялось это воспоминание тем, что вчера ли, позавчера ли или еще раньше рассказала ему Марго — вернее, ее голос. Почему только голос? Почему он ее так давно не видел по-настоящему? Да, повязка, скоро, вероятно, можно будет снять… Что же голос Марго рассказывал? — …Если бы не телеграфный столб, мы бы, знаешь, бух через парапет в пропасть. Было очень страшно. У меня весь бок в синяках до сих пор. Автомобиль перевернулся — разбит вдребезги. Он стоил… auto… mille… beaucoup mille marks [66] (это сообщение предназначалось,...
Входимость: 2. Размер: 82кб.
Часть текста: пролетит она, Всё благо: бдения и сна 12 Приходит час определенный; Благословен и день забот, Благословен и тьмы приход! 1 Стихи на случай сохранились… — Пушкин не хранил их так же «свято», как письмо Татьяны (см. гл. 3, XXXI, 1–4). На случай — случайно. 3 Куда, куда вы удалились… — <…> Я предпочел использовать в переводе восклицание, столь часто встречающееся в английской поэзии XVII–XVIII вв.: Джон Коллоп, «Дух, Плоть» (1656): Whither? ah, whither flies my soul… (Куда? ax, куда улетает моя душа…) Томас Флетчер (1692): Whither fond soul, ah, whither wouldst thou fly? (Куда, любимая душа, ax, куда ты полетишь?) Поуп, переложение «Animula vagula blandula» [687] императора Адриана, стих 5: Whither, ah whither art thou flying! (Куда, ax куда ты улетаешь!) (В 1713 г. Поуп отослал Джону Кэриллу два варианта переложения Адриана; второй из них начинается словами «Ах, мимолетный дух!» и озаглавлен «То же другой рукой» — очевидно, другой рукой Поупа — именно там он и вопрошает «куда».) Джеймс Битти, «Ода Надежде» (ок. 1760), стих 78: Whither, ah whither are...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: времен Герцена и Мицкевича. Там же Адамович давал свой «бенефис» и, чтобы заинтересовать публику, приглашал для участия в прениях Керенского или Мережковского. Помню сводный франко-прусский диспут с Андрэ Жидом, после его поездки по советской России (когда возмущенная молодежь кричала Мережковскому: «Cadavre! Cadavre!» [72] ) Лекции «Современных записок» тоже связаны с этим помещением; и Фондаминский по привычке его снимал для всех людных собраний — например, когда Сирин читал в Париже {209} . Последнего большинство из нас увидали именно там, на эстраде. Я пришел явно с недоброжелательными поползновениями; Сирин в «Руле» печатал плоские рецензии и выругал мой «Мир» {210} . В переполненном зале преобладали такого же порядка ревнивые, завистливые и мстительные слушатели. Старики — Бунин и прочие — не могли простить Сирину его блеска и «легкого» успеха. Молодежь полагала, что он слишком «много» пишет. Следует напомнить, что парижская школа воспитывалась на «честной» литературе. Что, разумеется, похвально, если за писателем имеются еще другие бесспорные заслуги. Но «честность» в Париже одно время понимали очень упрощенно, решив, что это исключает всякую фантазию, выдумку, изобретательность. Обвинять только Адамовича в этом не следует: он дал первый...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 124кб.
Часть текста: ненавистную службу. Они полны надежд, судьба к ним благоволит. За ужином на террасе ресторана он делится с ней замыслом своей новой книги о тайных методах судьбы и объясняется ей в любви. Она отвечает: «Знаешь, временами я, вероятно, буду дико несчастна с тобой. Но в общем‑то мне все равно, иду на это» [434]. Роман завершается стихами, в которых повествователь прощается с книгой, но не с созданным им миром, чей «продленный призрак <…> синеет за чертой страницы <…> и не кончается строка» (411). Продолжение книги намечается Набоковым всего несколько лет спустя после ее завершения, однако вопреки взятому в «Даре» благодарному, восхищенному тону вторая часть романа становится одним из самых мрачных его замыслов. Начатый в Берлине, «Дар» был дописан в начале 1938 года уже во Франции, куда Набоковы переехали с маленьким сыном Дмитрием, спасаясь от нацистского режима. За пять лет, прошедших с начала работы над ним, изменилось многое. Лучшие годы русской эмиграции были позади, надежды на падение советской власти и возвращение в Россию не оправдались, литературный заработок Набокова оставался скудным, несмотря на известность, а поиски академического места в Англии и Америке были бесплодны [435]. Последние перед отъездом в Америку годы стали одними из самых трудных для Набокова: вынужденная разлука с семьей, остававшейся в Берлине до мая 1937 года; мысли о самоубийстве в феврале этого года, когда он «неописуемо» страдал от псориаза [436]; любовная связь с Ириной Гуаданини, оборванная летом того же года и едва не...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: иных нитей у меня не было. Я, подобно Себастьяну, отличаюсь нелюбовью к почтовым отправлениям. Мне легче проехать тысячу миль, чем написать самое кратенькое письмецо, потом еще найти конверт, найти нужный адрес, купить нужную марку, отправить письмо (и рыться в мозгу, пытаясь припомнить: надписал я его или нет?). Более того, в деликатном деле, к которому я приступал, переписка вообще исключалась. В марте 1936 года, после месячного пребывания в Англии, я навел в туристском агентстве справки и отправился в Блауберг. Так вот где он проезжал, думал я, глядя на вымокшие поля, застланные белым туманом, в котором смутно плыли высокие тополя. Красноверхий городок притулился у подножия светло-серой горы. Я оставил чемодан в камере хранения захудалой маленькой станции, где невидимый скот уныло мычал в каком-то вагоне на запасном пути, и по отлогому склону, через парк, пахнущий влажной землей, поднялся к пригоршне отелей и санаториев. Людей совсем мало было вокруг, до “разгара сезона” было еще далеко, и с внезапным испугом я подумал, что отель может оказаться закрытым. Но нет; пока мне, значит, везло. Дом выглядел очень мило, с хорошо ухоженным парком и каштанами, готовыми зацвести. На вид в нем не могло поместиться больше пятидесяти человек – и это меня приободрило: я предпочитал ограниченный выбор. Управлял отелем седой господин с подстриженной бородкой и черными, бархатистыми глазами. Я...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Часть текста: дочь Анжелику. Старый друг семьи,- волевая личность, угрюмый ханжа, ходко сбитый автором из мистики и похотливости, ревнует героиню к Игорю, которого она в свой черед ревнует к Анжелике,- словом, все весьма интересно, весьма жизненно, на каждой реплике штемпель серьезной фирмы, и уж, конечно, ни один толчок таланта не нарушает законного хода действия, нарастающего там, где ему полагается нарастать, и, где следует, прерванного лирической сценкой или бесстыдно пояснительным диалогом двух старых слуг. Яблоко раздора - обычно плод скороспелый, кислый, его нужно варить; так и с молодым человеком пьесы: он бледноват; стараясь его подкрасить, автор и сделал его русским,- со всеми очевидными последствиями такого мошенничества. По авторскому оптимистическому замыслу, это - беглый русский аристократ, недавно усыновленный богатой старухой,- русской женой соседнего шатлена. В разгар ночной грозы Игорь стучится к нам в дом, входит к нам со стеком в руке; волнуясь, докладывает, что в имении его...
Входимость: 1. Размер: 129кб.
Часть текста: словно водяной знак, отмечает все его произведения, но остается незамеченной читателями (РеС I, 348). Тема «потусторонности» {235} появляется у Набокова уже в 1919 году — в стихотворении «Еще безмолвствую — и крепну я в тиши» (СР 1, 496) и заканчивается только с последним стихотворением «Влюбленность» (1974), приписанном Вадиму Вадимовичу в романе «Смотри на арлекинов!» (СА 5, 120). {236} Наиболее явно эта тема выражена в стихотворении «Слава» (1942). В первой части стихотворения появляется некий призрак в духе произведений Гоголя, который говорит писателю, что он — изгой, у которого нет читателей и не будет бессмертной славы. Во второй части автор прогоняет это мучительное видение и утверждает, что счастлив, так как Совесть, «сонных мыслей и умыслов сводня, не затронула самого тайного». Эта тайна та-та, та-та-та-та, та-та, А точнее сказать я не вправе. Оттого так смешна мне пустая мечта О читателе, теле и славе. Поэт счастлив, несмотря ни на что, потому что «со мной моя тайна всечасно». Подставив буквы под звезды, он научился расшифровывать ночь и превозмогать себя. Стихотворение заканчивается так: Но однажды, пласты разуменья дробя, Углубляясь в свое ключевое, Я увидел, как в зеркале, мир, и себя, И другое, другое, другое. (СР 5, 422) По словам В. Е. Набоковой, этот секрет, который нельзя было никому открыть, давал Набокову «его невозмутимую жизнерадостность и ясность» (РеС I, 348) перед лицом многочисленных невзгод. Для пояснения своей мысли госпожа Набокова отсылает читателя к тому отрывку в романе «Дар», в котором Федор Годунов-Чердынцев пытается передать суть личности своего горячо любимого покойного...