Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "BUNNY". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 4. Размер: 175кб.

Часть текста: относился к своим зубам на удивление равнодушно. 25 декабря 1943 г. он писал другу, Роману Гринбергу: “Дантист с треском вырвал у меня все верхние зубы. Я в продолжение месяца ходил с голым ртом, а потом старался привыкнуть к объемистому и хлюпающему ratelier (зубной протез - прим. перев .). Теперь привык - и только иногда замечаю, что собеседник украдкой вытирает то щеку, то бровь (когда слишком стремительно говорю что-нибудь) и перемигивает”. Здесь и далее письма Гринбергу цитируются по изданию: Рашит Янгиров “Друзья, бабочки и монстры: из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом. 1943-1967” // Диаспора: новые материалы. Альманах. 2001, №1. Париж, Atheneum - Спб., Феникс. 5 Pitzer, с. 173-174. Первый французский концлагерь для евреев, Дранси, появился в 1941 г. Рейс, которым уехали Набоковы, стал для “Шамплена” последним: по возвращении во Францию пароход подорвался на мине и затонул на рейде. 6 Bakh, письмо Веры Гольденвейзер, 26 июля 1941 г. 7 DBDV, c.52. 8 Даже в романе “Дар”, повествующем о трудной жизни эмигранта во враждебном немецком городе, слышны отголоски восхищения Набокова горами. Всякий раз, как заходит речь о радости, которую испытывает первооткрыватель, герой представляет себе покойного отца, исследователя Средней Азии, в горах, которые, кстати, несильно отличались от гор северной и центральной части штата Юта: тот же гранит и талые воды. Словно предвидя то, что ему только предстояло пережить в Америке, Набоков писал (в 1938 г.; первое американское издание “Дара” вышло в 1963 г.) о “настоящих крымских редкостях”, которые водились “гораздо выше, в горах, между скал”, о днях, проведенных в горах и пустынях, о “постоянном чувстве, что наши здешние дни только карманные деньги, гроши, звякающие в темноте, а что где-то есть капитал, с коего надо уметь при жизни получать проценты в виде снов, слез счастья,...

Входимость: 4. Размер: 51кб.

Часть текста: бы не решаясь расставить точки в тексте нехитрой арии: СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ… Среди этих замогильных публикаций, во многом обязанных своим появлением на книжном рынке желанию лишний раз заработать на громком имени, особое место занимает переписка Набокова с американским критиком Эдмундом Уилсоном (1895–1972). Замысел этого издания возник у Набокова еще в шестидесятые годы, когда отношения между корреспондентами уже разладились. Впервые он упомянул о нем в письме представителю издательства «Боллинген-пресс» (27 августа 1964 года). Сообщив о нежелании видеть Уилсона в качестве рецензента готовящегося издания «Евгения Онегина», Набоков тем не менее выразил надежду, что их переписка «когда-нибудь будет опубликована» 184. Как опытный художник Набоков осознавал, что она таит в себе потенциальные качества интригующего эпистолярного романа – с двумя яркими протагонистами, четкой композицией и драматичной историей о многолетней дружбе-вражде, в которой причудливо переплелись искренняя душевная приязнь и взаимное непонимание, благородный альтруизм и жгучая зависть, общность интересов и принципиальные разногласия едва ли не по всем основным аспектам политики, эстетики, художественного перевода, стиховедения, лингвистики… *** История эта началась в августе 1940 года, когда русский литератор, только что прибывший в США и нуждавшийся в заработке, послал одному из ведущих американских критиков письмо с просьбой о встрече. Во время встречи, состоявшейся 8 октября, влиятельный критик, временно занимавший пост литературного редактора журнала «Нью рипаблик», заказал незнакомцу несколько рецензий на книги, так или иначе связанные с русской темой, – предложение, за которое тот с радостью ухватился (эти рецензии стали его первыми публикациями в Америке). Незнакомцем, как вы уже догадались, был Владимир Набоков...

Входимость: 3. Размер: 124кб.

Часть текста: мне все равно, иду на это» [434]. Роман завершается стихами, в которых повествователь прощается с книгой, но не с созданным им миром, чей «продленный призрак <…> синеет за чертой страницы <…> и не кончается строка» (411). Продолжение книги намечается Набоковым всего несколько лет спустя после ее завершения, однако вопреки взятому в «Даре» благодарному, восхищенному тону вторая часть романа становится одним из самых мрачных его замыслов. Начатый в Берлине, «Дар» был дописан в начале 1938 года уже во Франции, куда Набоковы переехали с маленьким сыном Дмитрием, спасаясь от нацистского режима. За пять лет, прошедших с начала работы над ним, изменилось многое. Лучшие годы русской эмиграции были позади, надежды на падение советской власти и возвращение в Россию не оправдались, литературный заработок Набокова оставался скудным, несмотря на известность, а поиски академического места в Англии и Америке были бесплодны [435]. Последние перед отъездом в Америку годы стали одними из самых трудных для Набокова: вынужденная разлука с семьей, остававшейся в Берлине до мая 1937 года; мысли о самоубийстве в феврале этого года, когда он «неописуемо» страдал от псориаза [436]; любовная связь с Ириной Гуаданини, оборванная летом того же года и едва не приведшая к разрыву с женой; смерть матери в Праге весной 1939 года и – осенью – новая мировая война, от которой можно было спастись лишь на другом континенте. Продолжение «Дара» переносит героев в схожие сумрачные обстоятельства – в предвоенный эмигрантский Париж и на юг Франции, где Набоковы прожили (в Каннах,...

Входимость: 3. Размер: 206кб.

Часть текста: <…> Фрэнсис Болдыреф – Чарльзу Олсону, 26 февраля 1950 <…> Малыш, как тебе эта страница из «Под знаком незаконнорожденных» Владимира Набокова <…>?! «Имя его подобно Протею. В каждом углу он плодит двойников. Почерку его бессознательно подражают законники, которым выпала доля писать той же рукой. В сырое утро 27 ноября 1582-го года он – Шакспир, она – Уотли из Темпл-Графтон. Два дня спустя, он – Шагспир, она же – Хатуэй из Стратфорда-на-Авоне. Так кто же он? Вильям Икс, прехитро составленный из двух левых рук и личины. Кто еще? Человек, сказавший (не первым), что слава Господня в том, чтобы скрыть, а человечья – сыскать. Впрочем, то, что уорикширский парень писал пьесы, более чем удовлетворительно доказывается мощью сморщенных яблок и бледного первоцвета. Здесь две темы: шекспировская, исполняемая в настоящем времени Эмбером, чинно принимающим гостя в своей спальне; и совершенно иная – сложная смесь прошлого, настоящего и будущего – тема, которой ужасное отсутствие Ольги причиняет страшные затруднения. Это была, это есть их первая встреча со времени ее смерти. Круг не заговорит о ней, даже не спросит о прахе; и Эмбер, который тоже стесняется смерти, не знает, что сказать. Имей он возможность свободно передвигаться, он мог бы молча обнять своего толстого друга (жалкое поражение для философа и поэта, привыкших верить, что слово превыше дела), но как это сделать, когда один из двух лежит в постели?» 40 Набоков – единственный из ныне живущих на земле людей, кто способен рассеять русский сон, и сегодня он демонстрирует это (понимаю, почему Америка игнорирует его роман, так как приобрела новый экземпляр, заказав его в Нью-Йорке, всего за 75 центов)....

Входимость: 3. Размер: 28кб.

Часть текста: до выхода из музея, но, не достигнув лужайки, бывшей моей жалкой целью, изверг или – скорее – низверг, т. е. прямо на ступени, такую разнообразную всячину: кусочки ветчины, шпинат, немного картофельного пюре, струю пива, – словом, на все те 80 центов, что стоил обед. Страшная резь пронзила меня, и я едва успел одолеть расстояние до уборной, где из противоположной части моего несчастного тела хлынул поток бурой крови. Поскольку во мне есть наследственная героическая черта, я заставил себя подняться по лестнице, запереть лабораторию и оставить в кабинете Кларка записку, отменяющую теннис. Затем, шатаясь, я побрел домой, блюя через каждые три шага к немалому развлечению прохожих, полагавших, будто я переусердствовал, празднуя высадку союзных войск. Теперь, мои дорогие Эдмунд и Мэри [1074], заметьте следующее. Накануне Вера увезла Митю в Нью‑Йорк на операцию по удалению аппендицита (она была назначена на среду, 7‑го июня, а сегодня четверг, и я страшно беспокоюсь, не имея возможности получить вестей оттуда), так что когда я наконец заполз в свою квартиру, я оказался в полном одиночестве и без всякой помощи. Смутно помню: снимаю с себя одежду в промежутках между гомерическими дистальными и проксимальными исторжениями; лежу на полу своей комнаты, выкашливая ветчину и кровь в корзину для бумаг; судорожными рывками пытаюсь достать телефон, абсолютно недосягаемый, поскольку он стоит на необычайно высоком фортепьяно. Мне удалось сбросить аппарат на пол и, собравшись с силами для последнего подвига, набрать номер Карповичей. Заметь еще одно обстоятельство: в это утро г‑жа Карпович сообщила мне по телефону, что она только что привезла своего мужа из их вермонтского имения, где они провели...

Входимость: 2. Размер: 56кб.

Часть текста: к одним и тем же замыслам и художественным задачам на каждой новой стадии своего развития. К примеру, первая редакция «Искушения святого Антония» была создана Гюставом Флобером в двадцать восемь лет (1849) и ознаменовала завершение его раннего периода, вторая, существенно сокращенная и переписанная, – в тридцать пять лет (1856), тогда же, когда он закончил и свой шедевр «Госпожу Бовари», а третья и последняя, в которой он коренным образом изменил композицию и основную мысль, – в пятьдесят один год (1872), за восемь лет до его смерти. Иное дело Набоков, в отношении писательского пути которого даже общепринятое деление на «русский» и «американский» периоды можно принять лишь с целым рядом важных оговорок. Как он сам заметил, его движение было спиральным, на каждом новом витке он достигал своей вершины, но затем ставил перед собой новую трудную задачу, которая не всегда бывала реализована в совершенной форме произведения. Написанный год спустя после «Защиты Лужина» (лето 1929 года), первого зрелого и вполне мастерского романа Набокова, «Подвиг» по некоторым повествовательным и изобразительным приемам превосходит его, но по другим пунктам (прежде всего по оригинальности замысла и по раскрытию внутреннего мира героя) представляет собой заметный шаг назад. В письме к Уилсону в марте 1943 года Набоков отозвался об этом романе так: «Вы совершенно правы насчет „Полтавы“. Между прочим, среди сочинений Пушкина „Полтава“ стоит на том же уровне, на каком „Подвиг“ – среди моих. Я написал его двадцать лет тому назад [sic!] и не стану объяснять какое чувство вызывает собственная блевотина » [1303]. Всего через год после ее завершения Набоков не был доволен и «Камерой...

Входимость: 2. Размер: 77кб.

Часть текста: под названием «Conclusive Evidence. A Memoir» («Убедительное доказательство. Воспоминания»). Это интригующее заглавие из юридического словаря вскоре, однако, было заменено более броским – «Speak, Memory» («Свидетельствуй, память»), под которым автобиографический роман Набокова издавался до 1966 года, когда вышла его уточненная и дополненная редакция «Speak, Memory. An Autobiography Revisited» («Свидетельствуй, память. Пересмотренная автобиография»). Но и после этого Набоков не оставлял мыслей продолжать книгу, упомянув в самом предисловии к ней о намерении однажды написать «Свидетельствуй дальше, память» («Speak on, Memory»), посвященную американским годам его жизни (1940–1960). В 1973 году он сообщил издательству «McGraw‑Hill» о своем определенном желании написать вторую часть воспоминаний – «Свидетельствуй, Америка»: У меня уже собрана коллекция заметок, дневников, писем и проч., но, чтобы как следует описать мои американские годы, потребуются расходы, поскольку мне нужно будет вновь посетить несколько мест в Америке, как, например, Нью‑Йорк, Бостон, Итаку, Большой каньон и еще кое‑какие иные западные уголки. Пожалуй,...

Входимость: 2. Размер: 50кб.

Часть текста: Помимо стихотворений и пьес, полностью собранных и изданных лишь после смерти автора, здесь можно вспомнить и новеллу "Волшебник", миниатюрную прото-"Лолиту", написанную по-русски осенью 1939 года и впервые опубликованную по-английски в 1989-м; три тома лекций по литературе, относительно которых в апреле 1972 года, после ревизии материалов, оставшихся от его преподавательской поденщины в американских университетах, Набоков дал категорическое распоряжение: "Мои университетские лекции (Толстой, Кафка, Флобер, Сервантес) слишком сыры и хаотичны и не должны быть опубликованы. Ни одна из них!"; наконец, черновик незаконченного романа "Лаура и ее оригинал", недавно изданный вопреки воле Мастера - после изощренной рекламной кампании, в ходе которой предприимчивый наследник около года держал в напряжении набокофилов, поливая их контрастным душем противоречивых заявлений, будто бы не решаясь расставить точки в тексте нехитрой арии: СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ СЖЕЧЬ НЕЛЬЗЯ ИЗДАТЬ… Среди этих замогильных публикаций, во многом обязанных своим появлением на книжном рынке желанию лишний раз заработать на громком имени, особое место занимает переписка Набокова с американским критиком Эдмундом Уилсоном (1895–1972). Замысел этого издания возник у Набокова еще в шестидесятые годы, когда отношения между корреспондентами уже разладились. Впервые он упомянул о нем в письме представителю издательства "Боллинген-пресс" (27 августа 1964 года). Сообщив о нежелании видеть Уилсона в роли рецензента готовящегося издания "Евгения Онегина", Набоков; тем не менее, выразил надежду, что их переписка "когда-нибудь будет опубликована".[1] Как опытный художник Набоков осознавал, что она таит в себе потенциальные...

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: Набоков, был министром юстиции в правительствах Александра II и Александра III, бабушка по линии отца Мария Фердинандовна, баронесса фон Корф (1842-1926), дочь барона Фердинанда-Николая-Виктора фон Корфа (1805—1869), немецкого генерала русской службы. Дед по линии матери Иван Васильевич Рукавишников (1843-1901), золотопромышленник, меценат, бабушка по линии матери Ольга Николаевна Рукавишникова, ур. Козлова (1845-1901), дочь действительного тайного советника Николая Илларионовича Козлова (1814-1889), выходца из купеческой семьи, ставшего врачом, биологом, профессором и начальником Императорской медико-хирургической академии и главой медицинской службы русской армии. В обиходе семьи Набокова использовалось три языка: русский, английский и французский, - таким образом, будущий писатель владел тремя языками с раннего детства. По собственным словам, он научился читать по-английски прежде, чем по-русски. Первые годы жизни Набокова прошли в комфорте и достатке в доме Набоковых на Большой Морской в Петербурге и в их загородном имении Выра (под Гатчиной). Образование начал в Тенишевском училище в Петербурге, где незадолго до этого учился Осип Мандельштам. Литература и энтомология становятся двумя основными увлечениями Набокова. Осенью 1916, за год до Октябрьской революции Владимир Набоков получил имение Рождествено и миллионное наследство от Василия Ивановича Рукавишникова, дяди со стороны матери. В 1916 году Набоков, ещё будучи учеником Тенишевского училища, на собственные деньги издаёт в Петербурге под своей фамилией первый...

Входимость: 1. Размер: 43кб.

Часть текста: Great American Roadside.” Fortune 10 (September 1934): 53-63, 172, 174, 177. Ahuja, Nitin. “Nabokov’s Case Against Natural Selection.” Tract, 2012. http:// www.hcs.harvard.edu/tract/nabokov. html. Alden, Peter D. “H.M. C. Climbing Camp, 1953.” Harvard Mountaineering, no. 12 (May 1955). Alexander, Victoria N. “Nabokov, Teleology, and Insect Mimicry. ” Nabokov Studies 7 (2002-2003): 177-213. Alexandrov, Vladimir E. “Nabokov and Bely.” In Alexandrov. Garland Companion. Alexandrov, Vladimir E. Nabokov’s Otherworld. Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1991. Alexandrov, Vladimir E., ed. The Garland Companion to Vladimir Nabokov. New York: Garland, 1995. Altschuler, Glenn, Kramnick, Isaac. “«Red Cornell»: Cornell in the Cold War, ” part 1. Cornell Alumni Magazine, July 2010. Amis, Martin. “Divine Levity: The Reputation of Vladimir Nabokov Is High and Growing Higher and There Is Much More Work Still to Come.” Times Literary Supplement, December 23 and 30, 2011, 3-5. Amis, Martin. “The Sublime and the Ridiculous: Nabokov’s Black Farces”. In Quennell. Vladimir Nabokov, His Life. Amis, Martin. Visiting Mrs. Nabokov and Other Excursions. New York: Vintage International, 1995. Appel, Alfred, ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "BUNNY"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "BUNNY"