Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "DEGREE". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 2. Размер: 37кб.

Часть текста: пути, наклониться — и в собственном детстве кончик спутанной нити найти. И распутать себя осторожно, как подарок, как чудо, и стать серединою многодорожного громогласного мира опять. Владимир Набоков. Парижская поэма (1943) [148] Создавая свою Земблю, Кинбот обращается к культурному миру преданий викингов, кельтов и англосаксов. Несколько прямо названных имен отсылают к сравнительно малоизвестному материалу, который играет важную роль в набоковском замысле. С одной стороны, истории трех различных культур выстраиваются вокруг истории славян: викинги основали Новгород, «Оссиан» Макферсона невольно вторит «Слову о полку Игореве», Оттар совершил путешествие на Новую Землю. Очевидно, что столь тенденциозная трактовка истории принадлежит Кинботу. Его интерес к русской истории объясняется тем, что в действительности он — « Боткин, В., американский ученый русского происхождения», упоминаемый в лабиринте его Указателя (289) [149] . Но, безусловно, установление связей России с историей северных стран входит также в круг художественных задач самого Набокова. С другой стороны, северные предания, в которых отражается Россия, одновременно указывают на Англию: наиболее известное предание викингов — это история Гамлета; ирландские писатели Макферсон, Йейтс и Джойс способствовали формированию современной английской литературы; король Альфред заложил основы англосаксонского литературного языка, без которого невозможно было...

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: , as the French say, for an exiled king. My attempts to stoop, and to scrape, and my hastily concocted disguise (Zemblan-born French scholar)--tweedy jacket with worn leather patches on the elbows, hand-carved pipe stuffed with lavender-scented tobacco--were apparently unsuccessful in completely masking the sheen of royalty I was accustomed to exuding. Yes, they found the jewels, but that is a tale for another time. I was met at the station by an envoy, if that's not too grand a word, from the university, whom I did not immediately recognize despite the rectangle of cardstock he held chest-high with my adopted moniker carefully lettered on it. He was so young I looked right past him, toward an elderly gentleman in a dark uniform who corresponded to the mental image of natty chauffeur I had formed during the crossing. When I accosted him with a question and a questioning expression, he shook his head and stared past me, as if I weren't there. I gathered from his stony rebuff that I was only one in a series of persons to have mistaken him for their driver. Looking around, I spotted the person I had previously missed, and marveled at my having missed not only my new name, prominently displayed, but at my having failed to notice and acknowledge such an attractive youth. The blond lock covering his forehead almost obscured his electric blue eyes. He wore a very long, very shaggy...

Входимость: 1. Размер: 46кб.

Часть текста: законом 2 . Лолита и Гумберт Гумберт приезжают в Эльфинстон, городок в горах в одном из западных штатов. Предыдущие дни были сущим кошмаром. Гумберт, помимо прочих неприятностей, перенес сердечный приступ: он чувствовал, что это путешествие обернется крахом всех его надежд. Он вот-вот постигнет нечто важное для себя. Это осознание сопровождает провал его замысла удерживать нимфетку в рабстве, продолжать ее насиловать. Пожалуй, мало что в романе вызывает такое отвращение, как эти рассуждения Гумберта Гумберта: ...признаюсь... я переходил в течение того же дня от одного полюса сумасшествия к другому - от мысли, что около 1950-го года мне придется тем или иным способом отделаться от трудного подростка, чье волшебное нимфетство к тому времени испарится, - к мысли, что при некотором прилежании и везении мне, может быть, удастся в недалеком будущем произвести изящнейшую нимфетку с моей кровью в жилах, Лолиту Вторую, которой было бы восемь или девять лет в 1960-м году, когда я еще был бы dans la force de l’age; больше скажу - у подзорной трубы моего ума или безумия, хватало силы различить в отдалении. слюнявого д-ра Гумберта, упражняющегося на бесконечно прелестной Лолите Третьей в “искусстве быть дедом” 3 . Гумберт Гумберт вроде бы шутит, не так ли? Но в каждой шутке есть доля правды, и в определенном настроении мечты его чудовищны. “Сонная” обширная Америка пробуждает в его душе желание абсолютного контроля: возомнив себя богом, Гумберт Гумберт даже грезит о том, как зачнет новых рабынь. Простор земель рождает прометеевские замыслы. История рабства в Америке печальна: одно из самых талантливых и убедительных произведений о расизме и мономании - девятый роман Фолкнера “Авессалом, Авессалом!” (1936). Некоторые считают, что это самый сильный его роман. Набоков нигде не упоминает о книге Фолкнера, однако история сумасшедшего деспота, лелеющего на фоне исторической катастрофы мечты о кровосмешении, очень похожа на мечты Гумберта Гумберта. (Высокая южная...

Входимость: 1. Размер: 39кб.

Часть текста: are interdisciplinary, for they are situated on the boundaries of different academic fields, such as physiology, medicine, philosophy, psychology, literary and cultural studies, and semiotics. V.M.Kovalzon, The Doctor of Biology and a member of the International Association for the Study of Dreams, defines the process of sleeping as “...особое генетически детерминированное состояние организма человека и других теплокровных животных (т.е. млекопитающих и птиц), характеризующееся закономерной последовательной сменой определенных полиграфических картин в виде циклов, фаз и стадий» (“.a special, genetically determined state of the human body and the body of other warm-blooded animals (mammals and birds), which is characterized by the logical succession of certain multi-graphic pictures in the form of cycles, phases and stages” ) [6, с.311]. The process of sleeping is inevitably accompanied by the phases of dreams, which some scholars describe as the period of paradoxical sleeping. According to J.M. Lotman, a dream is «семиотическое зеркало, и каждый видит в нем отражение своего языка» (“.a semiotic mirror, and everyone beholds in it the reflection of his or her own language”) [9, с.124]. V. N. Toporov, while chronologically cataloguing literary dreams from the texts of I. S. Turgenev, proposed to...

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: and other tricks have played quite a role in your fiction. Are they for amusement or do they serve yet another purpose? Deception is practiced even more beautifully by that other V. N., Visible Nature. A useful purpose is assigned by science to animal mimicry, protective patterns and shapes, yet their refinement transcends the crude purpose of mere survival. In art, an individual style is essentially as futile and as organic as a fata morgana. The sleight-of-hand you mention is hardly more than an insect's sleight-of-wing. A wit might say that it protects me from half-wits. A grateful spectator is content to applaud the grace with which the masked performer melts into Nature's background. In your autobiography. Speak, Memory, you describe a series of concurrent, insignificant events around the world "forming an instantaneous and transparent organism of events, " of which the poet (sitting in a lawn chair at lthaca. New York) is the nucleus. How does this open out on your larger belief in the precedence of the imagination over the mind? The simultaneousness of these random events, and indeed the fact of their occurring at all as described by the central percipient, would only then conform to "reality" if he had at his disposal the apparatus to reproduce those events optically within the frame of one screen; but the central figure in the passage you quote is not equipped with any kind of video attached to his lawn chair and must therefore rely on the power of pure imagination. Incidentally, I tend more and more to regard the objective existence of all events as a form of ...

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: influence upon me. As to the influence of places and persons, I owe many metaphors and sensuous associations to the North Russian landscape of my boyhood, and I am also aware that my father was responsible for my appreciating very early in life the thrill of a great poem. Have you ever seriously contemplated a career other than in letters? Frankly, I never thought of letters as a career. Writing has always been for me a blend of dejection and high spirits, a torture and a pastime-- but I never expected it to be a source of income. On the other hand, I have often dreamt of a long and exciting career as an obscure curator of lepidoptera in a great museum. Which of your writings has pleased you most? I would say that of all my books Lolita has left me with the most pleasurable afterglow-- perhaps because it is the purest of all, the most abstract and carefully contrived. I am probably responsible for the odd fact that people don't seem to name their daughters Lolita any more. I have heard of young female poodles being given that name since 1956, but of no human beings. Well-wishers have tried to translate Lolita into Russian, but with such execrable results that I'm now doing a translation myself. The word "jeans," for example, is translated in Russian dictionaries as "wide, short trousers"-- a totally unsatisfactory definition. In the foreword to The Defense you allude to psychiatry. Do you think the dependence of analyzed on analysts is a great danger? I cannot conceive bow anybody in his right mind should go to a psychoanalyst, but of course if one's mind is deranged one might try anything; after all, quacks and cranks, shamans and holy men, kings and hypnotists have cured people-- especially hysterical people. Our grandsons no doubt will regard today's psychoanalysts with the same amused contempt as we do astrology and phrenology. One of the greatest pieces of...

Входимость: 1. Размер: 51кб.

Часть текста: the meadows; 12 and its dense coverts spread a huge neglected garden, the retreat of pensive dryads. II The venerable castle was built as castles should be built: excellent strong and comfortable 4 in the taste of sensible ancientry. Tall chambers everywhere, hangings of damask in the drawing room, portraits of grandsires on the walls, 8 and stoves with varicolored tiles. All this today is obsolete, I really don't know why; and anyway it was a matter 12 of very little moment to my friend, since he yawned equally amidst modish and olden halls. III He settled in that chamber where the rural old-timer had for forty years or so squabbled with his housekeeper, 4 looked through the window, and squashed flies. It all was plain: a floor of oak, two cupboards, a table, a divan of down, and not an ink speck anywhere. Onegin 8 opened the cupboards; found in one a notebook of expenses and in the other a whole array of fruit liqueurs, pitchers of eau-de-pomme, 12 and the calendar for eighteen-eight: having a lot to do, the old man never looked into any other books. IV Alone midst his possessions, merely to while away the time, at first conceived the plan our Eugene 4 of instituting a new system. In his backwoods a solitary sage, the ancient corvée 's yoke by the light quitrent he replaced; 8 the muzhik blessed fate, while in his corner went into a huff, therein perceiving dreadful harm, his thrifty neighbor. 12 Another slyly smiled, and all concluded with one voice that he was a most dangerous eccentric. V At first they all would call on him,...

Входимость: 1. Размер: 53кб.

Часть текста: girl-child. In a princedom by the sea. Oh when? About as many years before Lolita was born as my age was that summer. You can always count on a murderer for a fancy prose style. Ladies and gentlemen of the jury, exhibit number one is what the seraphs, the misinformed, simple, noble-winged seraphs, envied. Look at this tangle of thorns. 2 I was born in 1910, in Paris. My father was a gentle, easy-going person, a salad of racial genes: a Swiss citizen, of mixed French and Austrian descent, with a dash of the Danube in his veins. I am going to pass around in a minute some lovely, glossy-blue picture-postcards. He owned a luxurious hotel on the Riviera. His father and two grandfathers had sold wine, jewels and silk, respectively. At thirty he married an English girl, daughter of Jerome Dunn, the alpinist, and granddaughter of two Dorset parsons, experts in obscure subjectspaleopedology and Aeolian harps, respectively. My very photogenic mother died in a freak accident (picnic, lightning) when I was three, and, save for a pocket of warmth in the darkest past, nothing of her subsists within the hollows and dells of memory, over which, if you can still stand my style (I am writing under observation), the sun of my infancy had set: surely, ...

Входимость: 1. Размер: 55кб.

Часть текста: All has grown quiet. In the drawing room the heavy Pustyakov snores with his heavy better half. 4 Gvozdin, Buyanov, Petushkov, and Flyanov (who is not quite well) have bedded in the dining room on chairs, with, on the floor, Monsieur Triquet 8 in underwaistcoat and old nightcap. All the young ladies, in Tatiana's and Olga's rooms, are wrapped in sleep. Alone, sadly by Dian's beam 12 illumined at the window, poor Tatiana is not asleep and gazes out on the dark field. III With his unlooked-for apparition, the momentary softness of his eyes, and odd conduct with Olga, 4 to the depth of her soul she's penetrated. She is quite unable to understand him. Jealous anguish perturbs her, 8 as if a cold hand pressed her heart; as if beneath her an abyss yawned black and dinned.... “I shall perish,” says Tanya, 12 “but perishing from him is sweet....

Входимость: 1. Размер: 28кб.

Часть текста: еще вернемся, иронично предлагает послать погибших в дорожных авариях праздновать День Независимости в Гадесе («тысяча вторым автомобильным крушением сверх числа намеченных на празднование Дня Независимости в Гадесе» [1] (здесь и далее перевод С. Ильина). Имя Шейд является говорящим: по-английски shade означает тень и встречается в романе то тенью ветвей, то тенями гостей на освещенных окнах, то тенью убитого свиристеля, то названием организации революционеров - преследователей бежавшего короля Земблы. Если бы Николаю II удалось покинуть революционную Россию (а такой план разрабатывался в среде русских монархистов), то и его стали бы преследовать по всему свету. Сам поэт Джон Шейд является всего лишь тенью, и поэма его бледна, даже по мнению восхищенного поэтическим даром соседа Кинбота, в сравнении с творениями Роберта Фроста (см. примечание Кинбота к строке 426: «При всех превосходных дарованиях Джона Шейда он так и не смог добиться, чтобы его снежинки опадали подобным же образом.» [2] ). Осторожные американские критики, опасаясь розыгрыша со стороны насмешливого русского автора, отозвались с высокой похвалой о поэме Шейда при выходе романа в свет в 1962 г. Поэму записали в шедевры англоязычной литературы, уступающей (тут критики, очевидно, позаимствовали свою оценку у Кинбота) только стихам Р. Фроста (1874 -1963) , признанного и в то время еще здравствующего корифея американской поэзии, питавшего в отличие от Набокова симпатии к стране Советов и даже предпринявшего в год выхода романа «Бледное пламя» путешествие в СССР. Политическая...

Поиск по творчеству и критикеCлово "DEGREE"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "DEGREE"