Владимир Набоков: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "WASHINGTON". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 3. Размер: 123кб.

Часть текста: записать. Именно это стихотворение вводит одну из основных тем романа — тему благоДАРности за ДАРы (здесь и далее выделено мною. — А. Д.), которые посылает судьба (ср. в последней главе: «Куда мне девать все эти поДАРки, которыми летнее утро нагРАжДает меня — и только меня?.. <…> И хочется благоДАРить, а благоДАРить некого. Список уже поступивших пожертвований: 10 000 дней от Неизвестного» (294–295)); именно в связи с этим стихотворением или, вернее, в одном из отброшенных героем черновых вариантов, в романе во второй раз появляется его ключевое слово, давшее ему заглавие и многократно звучащее в самом имени ФеДОР: «Благодарю тебя, отчизна, за чистый и какой-то ДАР» (28) [643] . Интратекстуальная роль стихотворения Федора столь велика, а иллюзия полной спонтанности его возникновения столь сильна, что вопрос о его интертекстуальных связях может показаться излишним. А между тем, как всегда бывает у Набокова, разговор художника с родной...

Входимость: 3. Размер: 58кб.

Часть текста: Союз русских писателей и журналистов воспользовался пребыванием в Праге В. В. Сирина и 20 мая в зале Ираска устроил вечер, посвященный чтению его произведений. В. В. Сирин читает мастерски, захватывая внимание слушателей… Переполненная аудитория горячими искренними аплодисментами приветствовала даровитого писателя и прекрасного чтеца…» [1] На этом вечере Набоков читал отрывок из романа «Соглядатай», стихи и небольшой рассказ. Публичные выступления в Праге, Брюсселе, Лондоне, Париже, а позднее и в Нью-Йорке, были для писателя не только материальным подспорьем в его часто бедственном положении, но и своеобразным актерским экспериментом — волнующей, живой встречей с читателями. Современники оставили многочисленные свидетельства о своих переживаниях во время литературных чтений в переполненных залах. * * * 15 ноября 1932 г. состоялось первое организованное И. Фондаминским выступление Набокова в Париже. H. H. Берберова вспоминала: «Вечера чтений Набоковым своих вещей обычно происходили в старом и мрачном зале Лас-Каз, на улице Лас-Каз. В зале могло поместиться около 160 человек. В задних рядах „младшее поколение“ (т. е. поколение самого Набокова), не будучи лично с ним знакомо, но конечно, зная каждую строку его книг, слушало холодно и угрюмо. „Сливки“ эмигрантской интеллигенции (средний возраст 45–50 лет) принимали Набокова с гораздо большим восторгом в то время. Позже были жалобы, особенно после „Приглашения на казнь“, что он стал писать „непонятно“. Это было естественно для тех, кто был чужд западной литературе нашего столетия, но было ли наше столетие — их столетием? Что касается „младших“, то, сознаюсь, дело это...

Входимость: 3. Размер: 12кб.

Часть текста: примирять мою потребность в получении информации с его собственным сильным желанием, следуя обыкновению родителей, оберегать их частную жизнь. Хотя Дмитрий Владимирович всегда резко реагирует на какие бы то ни было негативные высказывания в адрес отца, основанные на незнании и непонимании, он также уважал и защищал мою независимость и право на оценку — подчас довольно суровую — некоторых из набоковских произведений. Сестра Владимира Набокова, Елена Сикорская, всегда была готова стать моим проводником по прошлому, которое они с братом вместе пережили, и поделиться со мной информацией, которую она получила из многочисленных источников в Советском Союзе. Брюссельский кузен писателя, Сергей Набоков, предоставил мне все известные ему сведения о генеалогии семьи Набоковых. Сергей Набоков, Елена Сикорская и Дмитрий Набоков также высказали подробные замечания по поводу тех глав книги, в которых идет речь о хорошо им известных периодах: соответственно, история семьи, 1910–1920-е, 1940-е и последующие годы. Я хотел также поблагодарить всех тех, кто поделился со мной воспоминаниями о Набоковых и/или предоставил мне письма и другие документы. Многие из этих нижеупомянутых людей проявили необыкновенную щедрость. В Соединенных Штатах: Meyer H. and Ruth Abrams, Ithaca, N. Y.; Robert M. Adams, Santa Fe; Vladimir Alexandrov, New Haven; покойная Elizaveta Marinel-Allan, New York; Robert Alter, Berkeley; Samuel Anderson, Lawrence, Kans.; Svetlana Andrault de Langeron, St. Petersburg, Fla.; Alfred and Nina Appel, Evanston, Ill; Marina Astman, New York; Gennady Barabtarlo, Columbia, Mo.; Natalia Barosin, New York; Nina Berberova, Princeton; Sylvia Berkman, Cambridge, Mass.; Alison Bishop, Ithaka, N. Y.; Max Black, Ithaca, N. Y.; Alexander Brailow, Keuka Park, N. Y.; Clarence Brown, Princeton; F. Martin Brown, Colorado Springs; Matthew J. Bruccoli, Columbia, S. C.; Richard M. Buxbaum, Berkeley; Frank Carpenter, Cambridge, Mass.;...

Входимость: 3. Размер: 12кб.

Часть текста: тому, как я распоряжусь своей независимостью. В свою очередь я давал ей на прочтение всё, написанное мной, и учитывал ее подробнейшие замечания относительно стиля, фактического материала и интерпретации каждой из частей книги на всех стадиях работы над ней. Оживленные, а подчас и горячие споры, которые порой вспыхивали между нами, никогда не означали посягательства на мою свободу писать то, в чем убеждали меня факты. Дмитрию Набокову не раз приходилось примирять мою потребность в получении информации с его собственным сильным желанием, следуя обыкновению родителей, оберегать их частную жизнь. Хотя Дмитрий Владимирович всегда резко реагирует на какие бы то ни было негативные высказывания в адрес отца, основанные на незнании и непонимании, он также уважал и защищал мою независимость и право на оценку — подчас довольно суровую — некоторых из набоковских произведений. Сестра Владимира Набокова, Елена Сикорская, всегда была готова стать моим проводником по прошлому, которое они с братом вместе пережили, и поделиться со мной информацией, которую она получила из многочисленных источников в Советском Союзе. Брюссельский кузен писателя, Сергей Набоков, предоставил мне все известные ему сведения о генеалогии семьи Набоковых, Сергей Набоков, Елена Сикорская и Дмитрий Набоков также высказали подробные замечания по поводу тех глав книги, в которых идет речь о хорошо им известных периодах: соответственно история семьи, 1910-1920-е и 1940-е годы. Я хотел также поблагодарить всех тех, кто поделился со мной воспоминаниями о Набоковых и/или предоставил мне письма и другие документы. Многие из этих нижеупомянутых людей проявили необыкновенную щедрость. ...

Входимость: 2. Размер: 7кб.

Часть текста: its release. But he also created a startling breadth of quality work that supports, matches and even surpasses the heights of talent he reached with the novel "Lolita." "He will be increasingly appreciated," says Jeff Edmunds, editor of Zembla, the Web site dedicated to Nabokov and his work. "He crosses national boundaries... he's not considered a modernist, or post-modernist... He's simply Nabokov." D. Barton Johnson, Professor Emeritus at University of California - Santa Barbara and former president of the International Vladimir Nabokov Society, agrees. "There can, I think, be no question that Nabokov is and will remain a prominent figure in the 20th Century canon - at least in American and Russian literature," Johnson says. "Nabokov is one of the rare figures who, at the end of the century, enjoys both a wide popular readership and is firmly entrenched in academe." Nabokov writing at his lectern, Montreux, 1966 Galya Diment, Professor of Russian at University of Washington and the author of "Pniniad: Vladimir Nabokov and Marc Szeftel," says Nabokov's legacy is often split into two different directions. "I think in the general public he will be remembered mostly for 'Lolita," she says. "But he's very much a writer's writer and for that he will be remembered, as well." Nabokov spent his life dedicated to the craft of writing, working with words from his early teens to his late 70s. He wrote his first 10 novels in Russian, the final ten in English (one, "The Original of Laura," was never finished). Through the years, his style evolved, stengthening to a crafty, ambiguous yet controlled monster as he grew older. When he wrote "Lolita," his 1950s novel of pedophiliac obsession, he crossed boundaries that opened the door to new readers. Johnson says "Lolita" serves as a touchstone to...

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: Арьев А. Жизнь Георгия Иванова. Документальное повествование. СПб.: Журнал «Звезда», 2009. С. 395. Бенуа А. Н. Мой дневник. 1916—1917—1918. М.: Русский путь, 2003. С. 34. Бонгард-Левин Г. Набоков и Добужинский // Русская мысль. 1999. 16—22 декабря (№ 4297). С. 19. Бунин И. А. Письма М. В. Карамзиной / Публ. А. К. Бабореко // Литературное наследство. Т. 84. Иван Бунин: В 2 кн. Кн. 1. М.: Наука, 1973. С. 680. В. В. Набоков и И. А. Бунин. Переписка / Публ. Р. Дэвиса и М. Шраера // С Двух берегов. С. 174, 180, 182, 186, 204—206. «…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда». Письма Ю. К. Терапиано к В. Ф. Маркову (1953—1956) / Публ. О. Коростелева // Минувшее. Исторический альманах. СПб.: Atheneum: Феникс, 1998. Вып. 24. С. 273, 281, 313, 354. Вернадский Г. В. Русская историография. М.: Аграф, 1998. С. 405, 407, 432. «Верной дружбе глубокий поклон»: Письма Георгия Адамовича Ирине Одоевцевой (1958—1965) / Публ. Ф. А. Черкасовой // Диаспора. 2003. Вып. 5. С. 452. Вести из провинции: Письма Сергея Горного Александру Амфитеатрову / Публ. О. Демидовой // Русская культура ХХ века на родине и в эмиграции. Имена. Проблемы. Факты. Вып. 1. М., 2000. С. 205—207, 216—217. Встреча с эмиграцией: Из переписки Иванова-Разумника 1942—1946 годов / Публ., вступ. ст., подгот. текста и коммент. О. Раевской-Хьюз. М.: Русский путь, 2001. С. 43—44, 170, 231. Вторая проза: сборник статей. Таллин, 2004. С. 162. Газданов Г. Собрание сочинений: В 5 т. М.: Эллис Лак, 2009. Т. 5. С. 212, 240. Георгий Иванов – Ирина Одоевцева – Роман Гуль. Тройственный союз. Переписка 1953—1958 годов / Публ., сост., коммент. А. Ю. Арьева и С. Гуаньелли. СПб.: Петрополис, 2010. С. 368. Гинзбург Л. Я. Записные книжки, воспоминания, эссе. СПб., 2002. С. 317, 319. Гольдштейн П. Мир...

Входимость: 2. Размер: 121кб.

Часть текста: и критически прокомментировавший относящийся к нему материал, указал лишь на пару «эксцентричных неточностей» [2] . Впрочем, ни одну из этих «неточностей» Берберова исправлять не стала, продолжая настаивать на собственной версии. Однако фактическая достоверность, естественно, не исключает наличия умолчаний и недоговоренностей, без которых не обходится ни одно мемуарное повествование. Подобного рода лакуны присутствуют и в рассказе Берберовой о Набокове - об этом говорят документы из их архивов и, прежде всего, их переписка друг с другом. Эти документы, разумеется, вкупе с «Курсивом» и рядом других материалов, позволяют восстановить - если не в полном, то в значительно большем объеме - небезразличный для биографий обоих писателей сюжет. 1 Переписка Берберовой и Набокова продолжалась почти десять лет, с 1930-го по 1940-й. Первое сохранившееся в архиве письмо - это набоковский ответ на послание Берберовой, написанное, очевидно, под свежим впечатлением от «Защиты Лужина». Берберова подробно рассказывает в «Курсиве», что они с Ходасевичем услышали о Набокове еще в начале 1920-х, однако ни его тогдашние стихи, ни его первые прозаические опыты не произвели на них особого впечатления. Впечатление произвел набоковский ровесник Олеша, с которым...

Входимость: 2. Размер: 120кб.

Часть текста: Бойдом, появился (без подписи) в одном из первых номеров «The Vladimir Nabokov Research Newsletter», предшественника «The Nabokovian» [469] . Единицы хранения, которые я рассматриваю, там обозначены так: Папка № 6. а) Рукопись 4-й главы «Дара», 90 с. (По-русски). б) Печатные страницы публикации «Дара» в «Современных записках», главы 1–3 и 5, с исправлениями В. Н. (Владимира Набокова) и использованные как гранки для книжного издания. (По-русски). в) Машинопись 4-й главы «Дара» с исправлениями от руки, использованная как гранки для книжного издания, 108 с. (По-русски). Сопровождается одной страницей библиографической справки, написанной рукой Веры Набоковой. г) Рукописная записная книжка — неопубликованные на броски и заметки для продолжения «Дара», 31 с., с черновиком продолжения «Русалки», 5 с. (По-русски) [470] . д) Рукопись — неопубликованное «Второе дополнение» к «Дару», 54 с. (По-русски). е) Машинопись — неопубликованное «Второе дополнение» к «Дару», 5 с. (незаконченное). (По-русски). Особенно меня заинтересовали...

Входимость: 1. Размер: 78кб.

Часть текста: Амели-ле-Бэ, маленький курорт в Восточных Пиренеях, недалеко от того места, где они впервые вместе ловили бабочек в 1929 году. За три недели серой ветреной погоды несколько раз выглянуло солнце, и Набоков поймал несколько великолепных экземпляров 3 . К тому времени Эндрю Филд уже начал писать его биографию: «Набоков: его жизнь в частностях». В начале мая, вернувшись из Амели в Монтрё, Набоков получил письмо от своего двоюродного брата Сергея Набокова, журналиста, живущего в Брюсселе, страстного любителя российской генеалогии, за десять лет до этого вызвавшегося помочь Набокову с воссозданием фамильного древа для переработанного издания «Память, говори». Еще с начала 1971 года Филд требовал, чтобы Сергей, в ущерб другим своим занятиям, снабжал его информацией о набоковской генеалогии. Сергей не отказывался, но последние письма Филда встревожили его: тот постоянно возвращался к вопросу, не был ли отец Набокова незаконным сыном царя Александра II или его брата великого князя Константина; без всяких к тому оснований утверждал, что прекрасно знает русскую историю; весьма вольно трактовал все представленные ему факты. К тому же Филд написал Сергею, что ему обидно, когда его называют агентом или лакеем Владимира Набокова, и он хочет доказать свою независимость, нарочно создав впечатление, что не слишком-то дружен с Набоковыми 4 . Летом Набоков пригласил двоюродного брата на несколько дней в Швейцарию, дабы обсудить проблемы, связанные с Филдом. У него уже появились свои основания для беспокойства. В начале года, когда он заканчивал «Прозрачные ...

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: the date selected as soon, as you know it yourself. {145} Примечания {142} Напечатано на машинке с латинским шрифтом. На конверте: «V. Nabokov. Goldwin Smith Hall. Cornell University. Ithaca, N. Y.» Почтовый штемпель: «Ithaca, N. Y. Nov 20 1952». {143} Декабрь 2, 1952 Дорогой Владимир Михайлович. Мне пришла мысль прочитать получасовую лекцию об Александре Блоке в первой части моего вечера, а затем последует короткий рассказ и несколько стихотворений во второй части. Если такая программа Вас устраивает, Вы можете придумать заглавие для всего мероприятия (англ.). {144} Вечер Владимира Набокова-Сирина. Первая часть будет посвящена Слову о Блоке, вторая — собственной прозе и стихам (транслитерация). Вечер Набокова, устройство которого обсуждается в письмах 49–50, состоялся 21 декабря 1952 г. в помещении Master Institute Hall 323 W 103 St. and Riverside Drive (см.: Новое русское слово. 1952. 20 декабря). Текст «Слова о Блоке» неизвестен. В ответ на просьбу Р. Н. Гринберга дать материал для первого номера «Опытов» В. Е. Набокова, по поручению мужа, писала 19 января 1953 г.: «…относительно „материала“. В<олодя> просит передать, что „Доклад о Блоке“ он решил не печатать, т. к., просмотрев его с точки зрения журнальной, пришел к выводу, что не меньше двух недель пришлось бы ухлопать на „облизывание“ этого, решительно устного доклада…» (Library of Congress (Washington). Manuscript division. Vozdushnye ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "WASHINGTON"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "WASHINGTON"